Евгений Прошкин - Механика вечности

Ну уж нет, такой финал меня не устраивает. Эта история может закончиться и по-другому…

Звоня в дверь, я молился только об одном: чтобы Миша-младший был дома. Если Алена увидит нас обоих, она все поймет сама.

На Алену мой визит не произвел никакого впечатления, и это было плохим знаком. Она с преувеличенным вниманием осмотрела мою ладонь и победоносно улыбнулась.

— Ты похож на шкодливого пацаненка. Взрослеть надо.

— Подожди, сейчас придет настоящий…

Алена достала с антресолей пустой чемодан и молча отнесла его в комнату. Она даже не успела переодеться с улицы. Зачем я поперся прямо за ней? Нужно было выждать хотя бы пару часов.

— Алена, постой!

Все это я уже видел — пять лет назад. И молчаливые сборы, и лживое «Пока», сказанное без всякого выражения. Так говорят, когда уходят на пятнадцать минут.

Я вошел в спальню и вывернул чемодан. Блузки, юбки и кофточки рассыпались по полу праздничной аппликацией.

— Без истерик, — строго предупредила Алена. — Будь джентльменом. Хотя бы недолго.

— Все, чего я прошу, это подождать до вечера.

— Дать тебе время, чтобы ты придумал новую байку?

— Я могу узнать, куда ты уходишь?

— Это ни к чему.

Остановить Алену можно было только силой, и я со смешанным чувством ожидал того момента, когда придется хватать ее за руки, отталкивать, возможно, даже бить. Я пойду на это. Я ударю свою жену, лишь бы она осталась. Только задержать ее до прихода Миши-младшего, потом она поверит.

Алена собрала в охапку раскиданные вещи и бросила их обратно в чемодан.

— Выслушай меня. Пожалуйста.

— Говори, — пожала она плечами. — Мне еще нужно найти босоножки.

— Скоро придет Миша, — начал я, кривясь от того, что вынужден нести эту чушь. Однако ничего другого я сказать не мог, ведь это была самая что ни на есть правда.

— Мефодий, а может, ты наркоман?

— Это было бы здорово, — произнес я скорбно. — Я бы дорого заплатил за то, чтобы все это оказалось сном. Но даже если я проснусь, ты все равно уйдешь — не сейчас, так через полгода. Это уже случилось. Мы живем отдельно, и в анкетах я указываю, что холост.

Алена подхватила чемодан и, дотащив его до прихожей, открыла дверь. Я уже изготовился ухватить ее за плечо, но тут она исступленно закричала и сама кинулась ко мне.

— Кто там? — еле выговорила она.

— Твой муж, — буднично ответил я, наслаждаясь эффектом.

— А ты?

— Тоже муж. Только бывший. Ты ведь от меня ушла.

Ради того, чтобы увидеть смятение Алены, ее широко раскрытые глаза и капельку слюны, повисшую на губе, стоило пережить и не такое.

— Что вы тут хулиганите? — невозмутимо поинтересовался Миша. Оценив обстановку, он решил добавить перца и от себя:

— Не надо так кричать, соседи милицию могут вызвать.

— Как это? Почему вас… много? — прошептала Алена.

— Тезка, покажи супруге руку. Левую, — попросил я, сожалея о том, что накал постепенно проходит.

Миша протянул Алене раскрытую ладонь.

— А вот моя, — сказал я, выставляя на обозрение неровную полоску запекшейся крови. — Чудес не бывает. Если ручку поранить, то получится бо-бо.

— Не бывает, — покорно повторила Алена и вдруг потяжелела.

Она сползала на пол, а я не мог ее удержать из-за того, что всецело отдался ликованию.

— Все равно, — упрямо твердила Алена часом позже, когда чемодан был разобран и спрятан на антресоли, а моя неистовая радость победы усохла до слабого послевкусия. Втроем мы сидели на кухне и пили гадкую кофейную бурду, которую Алена сварила в знак примирения. — Все равно это измена.

— Позвольте, мадам, — не согласился я. — Мы с вами уже четыре года как в разводе. У меня и кольца-то обручального нет, забыл даже, на какой палец оно надевается.

— Постой-постой! — Алена пригляделась к нашим прическам. — Ах вы, гады! Я все понять не могла, чего это ты меня своими расспросами доставал. Поменялись, да?

— А ты, любящая жена, и не заметила, — парировал я. — К мужу надо быть внимательнее, ферштейн? Посмотри на нас: мы же раз-ны-е!

— Да, вижу. А когда поодиночке, вроде одно и то же.

— Так что моя совесть чиста. Если кто-то и попался на измене, так это ты!

— Не считается! — дурашливо возразила она.

Миша оторвался от чашки и с улыбкой посмотрел на Алену.

— Не считается, — согласился он.

— Это следует понимать как мир? — полюбопытствовал я. — Значит, вернувшись домой…

— Если только не выкинешь нового фокуса, — пригрозила Алена.

— Все хорошо, только что теперь будет с историей? — спросил Миша и, поймав испепеляющий взгляд Алены, снова сник. — Нет, я рад, конечно. Но причинно-следственные связи… ведь мы их нарушаем. Ты говорил, что квартиру разменяли. Что будет теперь? Кто там окажется — мы или новые жильцы?

— Квартира — ерунда. Если Алена не уйдет, вы с ней родите ребенка. У него тоже будут дети, потом внуки — это же целая ветвь, которой на самом деле не было!

Я говорил не о том. Ребенок — это тоже не самая большая проблема. Его рождение лежит в плоскости вероятного, возможно, никаких катаклизмов и не произойдет. Просто в две тысячи шестом я окажусь папой. Вся дальнейшая история человечества будет развиваться с этой маленькой поправкой, и вряд ли от нее что-то сильно изменится. Но Мефодий! Он ждет меня в Перове, в том месте, которое теперь не имеет ко мне никакого отношения. Где мы с ним встретимся, как я смогу вернуть ему машинку? Не станет ли он, прожив всю жизнь с Аленой, совсем иным человеком, захочет ли он, другой Мефодий, отправиться в прошлое?

Я судорожным движением ощупал карман — машинка была на месте.

— Ребята, не усложняйте! Я, конечно, в ваших теориях не сильна, но я где-то читала, что вмешательство в прошлое — фикция. Будущего нет, оно рождается каждый миг, и нарушать попросту нечего. «Завтра» естественным образом разовьется из «сегодня», а все хитроумные парадоксы изобрели фантасты, чтобы оправдать свои писания.

— В любом случае не разводиться же нам теперь специально, — заявил Миша.

— Тоже правда.

Пока машинка находилась у меня, оставалась и возможность что-то подредактировать. Значит, точка еще не поставлена.

Последние события вдруг представились мне в необычайно радужном свете. Все тревоги и сомнения показались копеечными, а плюсы моей миссии — выпуклыми и осязаемыми. Я не только обеспечил себе неминуемую славу, но еще и умудрился наладить личную жизнь! Нерешенным оставался единственный вопрос: отрывок про Хоботкова, но после примирения с Аленой мне была по плечу любая задача.

Жена принялась варить суп, а мы с Мишей сели за компьютер.

— Недурно, — заметил он, прочитав с экрана несколько страниц. — Чей текст?