Василий Головачев - Век воли не видать

«Каким образом? Вселимся в вашего Прохора? Или в нашего?»

«Найдём нашего персонального «родственничка», Саблина-44».

«А если они не знакомы?»

«Какая разница, знакомы или нет? Познакомимся. Заставим «братца» найти сорок четвёртого Прохора, и он это сделает, даже если живёт в другом городе».

Данияр попытался отыскать в идее Саблина-11 какие-либо изъяны.

«ДД предупреждал нас, чтобы мы не давили на психику «родичей», с ними надо договариваться, чтобы не подставить людей».

«Договоримся».

«В принципе, почему бы и нет? Ты прямо сейчас хочешь отправиться в путь?»

«У нас глубокий вечер, я мог бы и сейчас».

«У нас послеобеденное время, дай мне полчаса на сборы и пойдём».

«Заходи». Данимир вытащил «щупальце мысли» из головы «брата».

Данияр посидел в задумчивости несколько секунд, прокручивая в голове состоявшийся мысленный разговор, встряхнулся и отправился искать Валерию.

Жена восприняла предложение «родича» мужа настороженно.

– А это не опасно?

– Не более опасно, чем любой другой поход по оси «Ч», – ответил Данияр, научившийся ходить по этой самой оси «Ч», как за угол в аптеку. – Мы же не собираемся выходить на тропу войны с Охотниками.

Он предупредил Валентина, что хочет погулять по числомирам вместе с «родичем» из одиннадцатого превалитета, прилёг на диванчик в общей комнатушке, игравшей роль гостиной, и согрёл в ладони эргион.

Глаза закрылись, на душу, как всегда, снизошло умиротворение. Область тишины стремительно прянула во все стороны, все ощущения разом пропали, он ослеп и оглох одновременно, упал в безмерно глубокий колодец, соединявший числомиры и психосоматические контуры-души всех Саблиных, проживающих в мирах, структурированных числами.

Привычка считать переходы из мира в мир, как он это делал в самом начале «хождений за углы времён», ещё давала о себе знать, и первые переходы он посчитал – будто прощёлкал пальцами костяшки счетов: третий Саблин – объездчик лошадей, четвёртый – охотник, пятый – водила-таксист, шестой – бизнесмен и неплохой спортсмен-баскетболист… оставшиеся пролетели мимо – и одновременно сквозь него – пулемётной очередью, пока Данимир не проявился в голове Саблина-одиннадцатого.

«Вот и я, не помешал?»

Данимир лежал и читал книгу. Свет настольной лампы был направлен на страницы книги, поэтому остальное пространство комнаты было заштриховано полумраком.

«Как всегда, чую запах серы, – пошутил Данимир, откладывая книгу, глянул на часы, выключил лампу. Комнату объяла полная темнота. – Задача понятна?»

«Понятна. Ты где сейчас?»

«Дома, то есть не у себя, это коттедж сына Аллы, но можно считать – это теперь мой дом. Не знаю только, надолго ли».

«Где Варвара?»

«Возится внизу, на первом этаже, я прилёг в кабинете Андрея. Она у меня такой молодец! Даже не ожидал. Только изредка бунтует, когда вожжа под хвост попадает, как говорил мой дед».

«Моя такая же. Они лидерши по натуре, а вынуждены подчиняться мужикам».

«Тайфуны с ласковыми именами».

«Похоже. Цепляйся, я буду ведущим».

Данияр послушно «вцепился» «руками» в нематериально-призрачный, но ощутимый на уровне личностного восприятия торс Данимира, и они нырнули в тот же колодец-тоннель, ставший абсолютно обыденным приспособлением для числопутешествий.

Саблин-одиннадцатый не считал переходы из мира в мир. Он знал какой-то способ останавливаться точно в том «родиче», который был нужен. Не успел Данияр «глазом моргнуть», как впереди, в конце тоннеля, вспыхнуло световое колечко, скачком обняло путешественников, и «связка душ» Саблиных вылетела в пространство сознания Саблина-сорок четвёртого.

Если число 40 в эзотерической традиции считается числом абсолютной законченности, завершённости и выражает путешествие человека к Истине и к Богу, то число 44 таковые свойства проявляло иначе, хотя состояло из двух четвёрок, каждая из которых представляла идею божественного творчества, первый акт Творения.

В аспекте природном четвёрка – тетрада – олицетворяет совокупность космических стихий, создающих материальный мир: твердь, воду, воздух и огонь. В аспекте человеческом она символизирует четыре низших тела (физическое, эфирное, астральное и ментальное) и четыре типа темперамента.

Сущность тетрады и её назначение – быть статической целостностью, проявлением идеальной устойчивой структуры Мироздания, корнем всех вещей, источником Природы и наиболее совершенным из чисел. Недаром графически четвёрка приравнивается к квадрату, а её геометрическим изображением считаются тетраэдр – четырёхгранная пирамида, являющаяся первообъёмом, и крест – как символ космического равновесия, пересечения духа и материи.

Каббалистическая традиция связывает с тетрадой такие свойства, как устойчивость и милосердие, подчёркивая, что она гармонически объединяет противоположные понятия и качества, например, дух и материю, движение и покой, гармонию и хаос, прочность и зыбкость.

Но это – одна тетрада.

Мир же Саблина-44 формировался двумя четвёрками и являл собой весьма противоречивую материальную конфигурацию, где все положительные качества тетрады и все её противоположности увеличивались вдвое. Гости «брата во числе» убедились в этом на примере жизни сорок четвёртого «родственника».

Он служил в каком-то спецназе.

Когда в его голове выплыли Саблины, «родич» (здесь его звали Даныбаем, и фамилию он носил Шаблюка) готовился к какой-то операции в составе группе численностью в полтора десятка бойцов.

Дело происходило в помещении неизвестной базы, где бойцам раздавали комбинезоны и оружие.

Даныбай переодевался быстро, заученными движениями, натягивал чёрный, с матовыми серыми вставками, комбинезон, заполнял его карманы и держатели странного вида оружием и приспособлениями. Полностью одетый, он напоминал современного ниндзя, судя по строящимся перед ним товарищам. Единственное, что отличало его от остальных, – наличие компактной, суперсовременной винтовки.

В другое время Данияр, ценитель оружия, непременно обратил бы на винтовку внимание, такой «растопырчатой» и необычной она показалась. Но сейчас было не до того, ситуация развивалась стремительно, и отвлекаться на изучение несущественных деталей происходящего, с риском обнаружить себя, не следовало.

Команда Даныбая погрузилась в чрево вертолёта, окрашенного в фиолетовый цвет, во дворе какого-то здания, в котором светился ряд окон на верхнем этаже, вертолёт взлетел почти бесшумно, его винты не издавали такого гула и рокота, к каким привык Данияр.

Под вертолётом распахнулся городской ландшафт, узнать который было трудно, так как в городе были освещены только улицы, редкие площади и набережные какой-то реки. И лишь когда носитель Саблиных глянул в окошко отсека, стали видны башни Кремля, освещённые густым оранжевым светом. Это была Москва, но отличавшаяся от той Москвы, которую знали Данияр и Данимир.