Наноид. Исходный код - Сергей Ермолов
– Ачеры опаснее наноидов? – выгнув бровь спросил Мерт, с которым мы всегда дежурили вместе.
– Говорят, происходят непонятные убийства, – пробурчал Кеон. – Убьют и не съедают.
– Символические убийства, – предположил я.
– Между прочим, ачеры близки нам анатомически и физиологически.
Ачеры жили племенными сообществами, занимались примитивной охотой и собирательством, и их цивилизация находилась на уровне копий и топоров. В результате предварительных контактов удалось записать их несложный язык, который наноиды расшифровали. Кто-то с убеждением в голосе заявил, что этой цивилизации потребуется еще несколько тысячелетий развития,
Мерт повернулся к Керкану и повторил вопрос: – Почему ты так ненавидишь их, Керкан?
Вместо того чтобы нагрубить, Керкан устало взглянул.
– Это не совсем так, – сказал он. – Наверное, я их боюсь! Мы все их боимся.
– Этих безобидных дикарей? – Я махнул рукой в сторону внешнего периметра. – Ты же не можешь всерьез утверждать, что эти люди представляют для нас опасность?
– Могу, –мрачно констатировал Керкан. – Я знаю, они производят иное впечатление, но они очень опасны. Они не раз нападали на наши станции наблюдения. В ноноксе не найдется такого человека, который не потерял бы из-за них друга или родственника.
– Но они дикие! – возразил Мерт. – У них даже нет нормального оружия.
– Не стоит их недооценивать, – перебил его Керкан
– Точнее сказать, что это звери! Может, они выглядят как люди, но они не люди, поверьте мне!
– Сколько их? – поинтересовался я.
– Слишком много, – грубо отрезал Мерт. – Возможно, несколько тысяч. Никто не может сказать точно.
– Тысяч? – с сомнением в голосе переспросила я. – Чем же они питаются?
– Тем, что найдут, – ответил за Мерта Керкан. – В худшем случае, едят друг друга. Или своих детей.
– Но ведь они люди! Такие же, как мы.
– Нет, не такие! – холодно прервал меня Мерт. – Тебя обмануло внешнее сходство.
– Они деградируют, – заметил Керкан. – Они могут быть потомками кого угодно. По тому, что они сейчас собой представляют, нельзя судить, какими они были раньше.
– Наследственная деградация или зависимость от машин? – поинтересовался я. – Это миф. Теория, будто эволюция начинает идти в обратном направлении, когда прекращается естественный отбор, – заблуждение.
– Выдаешь желаемое за действительность, – сказал Мерт.
Разумеется, он был прав.
– А теперь давайте посмотрим, все ли так просто, – сказал Керкан, стараясь придать своему голосу как можно меньше сарказма. – Мы имеем сообщество, ачеров, которые никогда не расстаются с оружием, живут преимущественно в небольших деревнях.
– Не забудь упомянуть об их увлечении приемом наркотиков, стимулирующих мыслительную деятельность, – проворчал Мерт. – Наш технологический уровень – ничто, когда у соперника в ход идут стимулирующие мозговую деятельность наркотики.
– О да, конечно. – Перевернув записывающее устройство, Мерт открыл панель, и я увидел компактный дисплей и визуальную клавиатуру. Его пальцы забегали по клавишам, и через мгновение на экране появился набор графиков. – Сводные данные по тремстам шестидесяти наноиданам, которых мы протестировали сегодня, – сказал он мне переводя разговор к более насущным проблемам.
– Ты хочешь сказать, что пока еще технические эксперты не могут доказать то, что наноиды точно не контролируют наши машины? – спросил Керкан.
«Вероятно, это так,» – подумал я про себя.
– Я хочу сказать, что группа исследователей еще не выполнила свой план.
– Такой шанс ей может и не представиться.
– Меньше всего мне бы сейчас хотелось оказаться втянутым в настоящие боевые действия, причем, чтобы стороной, несущей потери, оказались мы…
Раньше я неделями не имел возможности пообщаться с нормальными людьми, обменяться с ними новостями, слухами, прогнозами на будущее. Мне повезло, что моя жизнь изменилось.
Глава 10
Отвернувшись от меня, Анна перекатилась на спину и сжала пальцами одеяло. Ее веселость прошла, как только она услышала мой тон. Закрыла глаза, она слегка покачивалась и, казалось, забыла о моем присутствии.
Тон был беспечный, как будто разговор шел о погоде. Но я знал, что выражение лица женщины бывает обманчиво.
Я пробормотал: – Ничего не было, Анна.
Она настаивала: – Я слышала, ты вспомнил что-то. Верно, Амант?
Она тоже называла меня Амантом. А я изо всех сил старался вспомнить свое настоящее имя.
Анна облегченно вздохнула, вскинула голову и снова опустила, теперь уже виновато. И было в этом движении то, чего больше всего я не понимал, – неуверенность. Непонятный получался разговор: говорила она энергично, но неуверенными выглядели жесты, неуверенность звучала в ее речи.
Я отстранился от нее и уставился на знаки на ее коже.
Анна нахмурилась: – Не знаю, сможешь ли ты. Это нехорошо не иметь прошлого.
– Я должен вспомнить побольше о себе.
Анна облизнула пересохшие губы:
– Не знаю, нужно ли это сейчас.
Я снова закрыл глаза. Нужно забыть о ней, но задача не из легких. Стоило мне попытаться избавиться от одних воспоминаний, как тут же приходили другие. Опять вспомнил, что ее уже нет со мной. И в ноноксе ее тоже нет. Где она?
Я опять был занят прошлым. Поэтому от меня мало пользы в настоящем. Мне столько надо помнить, так много, что очередные дела отходили на второе место. Я жил в прошлом, а это было неправильно.
Ведь Мерт говорил, что прошлого нет, а уж кому об этом знать, как не ему. Каждый человек выбирает в пейзаже лишь нужные ему детали и видит только их.
Обрывки памяти складывались в целое. Я соединял прошлое в хрупкую конструкцию.
Именно в это время начала стучать алюминиевая крышка вскипевшего чайника. Я решил успокоиться, выпив чашечку кофе. Но фильтровальную бумагу – сколько ни искал ее – найти не смог. Меня обдало ощущением беспомощности. Я смотрел на все вокруг, стараясь унять тошноту, голова начала кружиться.
Глубоко вздохнув, закрыл глаза и в сотый уже раз подумал: что я здесь делаю? Я сам себя не понимал. Я всегда записывал все необычное, что происходило вокруг меня. Теперь необычного становилось больше. Предусмотреть всего было невозможно. Наиболее слабым звеном внешне надежной цепи мог оказаться человеческий фактор. Чем больше я наблюдал за людьми, тем непоследовательнее казались они мне.
Что-то зрело во мне. Я чувствовал, но не мог понять, что именно. Новое свойство могло развиться из-за влияния имплантов. Не было больше ночи и дня. Хотя где-то все это и существовало, но не в моей жизни, среди туннелей, и отблесков ламп аварийного освещения.
Неожиданно мое сознание заполнила новая волна образов. Я держал в руках примитивное копье без наконечника. Просто остро заточенный деревянный кол, а на меня бежал, совершая длинные прыжки, человек с топором в
