Юрий Шушкевич - "Вексель Судьбы" (книга первая)

И, не дожидаясь ответа, Ханна стремительно бросилась в реку.

Было хорошо видно, как проплыв несколько метров, она развернулась к течению, словно желая помериться с ним силами, и нырнула под воду. Когда её голова снова показалась над волной, Алексей, забыв от повреждённой ноге, уже бежал к осерёдку, преодолевая нарастающее сопротивление воды, быстро поднимавшейся от пояса до плеч. Сквозь шум и плеск он услыхал, как Ханна крикнула что-то вроде "Не надо помогать!", после чего снова скрылась под зыбкой водной гладью.

Спустя минуту, когда задыхающийся Алексей выбрался на отмель, неровный плеск доносился уже с отдалённой и тёмной части дунайского фарватера. Однако вскоре он затих, и вместе с ним окончательно погас неверный лунный светильник.

-- Ханна! Ханна! -- прокричал он несколько раз. -- Ответь, что ты пошутила!

Не дождавшись ответа, удручённый Алексей в растерянности глядел на безмолвную речную гладь. Не зная, что предпринять, он вернулся на берег.

-- Ханна утонула! Зачем она это сделала? -- обратился он к Петре, как ни в чём ни бывало греющейся у огня.

Вместо ответа Петра молча пожала худыми озябшими плечами. Это необъяснимое равнодушие на миг воспламенило Алексея страстной ненавистью ко всему её существу -- однако уже следующий взгляд на жалкое непропорциональное тело этой необъяснимо странной девушки с некрасиво выпирающими ключицами и разбегающимися в стороны худосочными грудями погасил прилив гнева. "Она никогда не утопится, потому что отсутствие намёка на красоту давно и навсегда примирило её с жизнью... Она вынесет всё, что ей предложат, и всех нас переживёт..."

Алексей постарался незамедлительно погасить клокочущие внутри себя чувства и вернуть самоконтроль. Как только это получилось, он расспросил у Петры про дорогу к пресловутой "поляне прощания" и подбросив в качестве благодарности немного дров в костёр, максимально быстрым в его положении шагом поспешил туда.

Минут через пятнадцать-двадцать он заметил за деревьями рассеянный электрический свет, а чуть позже услышал шум от каких-то работ и приглушённые голоса. Сойдя с тропы и попытавшись пробиться туда через густые заросли, он чуть не налетел на спрятанный в зарослях автоприцеп с установленной на нём цистерной, напоминающей бочку для кваса советского образца. Правда, цистерна таинственно переливалась новеньким хромовым покрытием и имела надпись ярко-красными буквами "Flammable. Butan."

В метрах двадцати за цистерной заканчивался лес и начиналась то самое оживлённое место, освещённое светом фонарей на высоких столбах. Вдалеке виднелись несколько мощных прожекторов, зажжённых пока в полнакала. С одной стороны поляны были установлены длинные столы с едой, к которым понемногу подходили люди в белых одеяниях. Растекающийся в во влажном туманном воздухе домашний запах горячего кофе, наливаемого из огромных термосов, будоражил и смущал душу предвкушением возможного отдыха.

На другом конце поляны Алексей обнаружил непонятную арочную конструкцию из блестящих металлических труб, возле которой копошились несколько человек в рабочих комбинезонах. Периодически некоторые из собравшихся у столов "патрициев" подходили к этому сооружению поближе и побродив или постояв там какое-то время, возвращались назад, чтобы продолжить ранний завтрак.

Обходя поляну со стороны леса, Алексей нашёл в траве оставленную кем-то тунику. Натянув её поверх своей изорванной и перепачканной одежды и сделавшись, таким образом, неотличимым от остальных, он смело вышел на поляну.

Чтобы избежать ненужных встреч, он стал осматривать металлическое сооружение издалека. Оно представляло собой спиральной конструкции помост, напоминающий знаменитую в своё время "башню Татлина", с небольшой огороженной площадкой наверху, на которую сбоку вела узкая прямоходная лестница. Ничего примечательного в этой конструкции не обнаруживалось, а задержавшись возле неё, можно было привлечь к себе внимание. Подумав об этом, Алексей ещё раз обошёл башню и попеременными галсами двинулся в направлении столов с бутербродами и кофе.

Однако на полпути ему пришлось вздрогнуть и замереть от ужаса -- едва прикрытые по бокам зарослями травы, на земле стояли около полусотни открытых гробов с покойниками. То есть рассказы о предстоящем с рассветом сжигании мёртвых членов клуба, услышанные накануне, оказывались правдой.

Переведя дух и резонно рассудив, что в этом невесёлом месте можно малозаметно для присутствующих на некоторое время ещё задержаться, Алексей решил осмотреть приготовленные для сожжения трупы.

С печальным выражением на лице он медленно перемещался между рядами мертвецов, то и дело замедляя ход и временами останавливаясь, чтобы получше разглядеть некоторые из них. Поражала, прежде всего, необычность увиденного: вместо привычных деревянных гробов тела покоились на ажурных ложах, выполненных из тонких стальных трубок. По-видимому, все они были доставлены без одежды и лишь здесь накрыты по подбородок одинаковыми синими саванами с орнаментом из бледных звезд. От тел усопших исходил холод и запах формалина -- по всей видимости, умирали эти люди в различное время, и до последнего момента их тела сохранялись в холодильнике.

Алексей надеялся увидеть какое-то подобие табличек или бирок с именами мёртвых или данными о том, кем они были, однако ни малейших следов идентификации обнаружить не удалось. Однако и предположить, что на "поляну прощания" свезли каких-либо случайных мертвецов, было недопустимо -- хватало одного взгляда на их лица. На стальных одрах возлежали головы людей, когда-то наделенных могуществом и властью, привыкших распоряжаться и повелевать. При этом печать властности на женских лицах проявлялась даже заметно сильней, чем на мужских.

Алексей не мог не обратить внимания и на то, что несмотря на заморозку, покойники и покойницы выглядели дряхлыми и осунувшимися, в то время как живые члены клуба, невзирая на возраст, имели вид холёный и молодцеватый. Значит, действие хвалёных медицинских препаратов всё-таки имело свой предел и в момент кончины прекращалось.

Гробы были расставлены на земле в несколько рядов, и собиравшись развернуться, чтобы подойти к новому ряду, Алексей неожиданно остановился, вдруг увидев совершенно живое молодое лицо. Он немедленно узнал молодую черноволосую испанку, с которой накануне случился обморок и которую вместе с матерью он передал на руки врачам. "Бедная! -- пронеслось в голове. -- Выходит, она всё предчувствовала и потому просила Святую Веронику ей помочь!"

Забыв об осторожности, он прижал свою ладонь ко лбу испанки. Её тело ещё не успело остыть и единственное из всех источало нежный аромат незнакомых духов. Даже в фиолетовом электрическом свете её кожа продолжала выглядеть мягкой, тёплой и живой. Большой пурпурный цветок, ещё совсем недавно неподражаемо украшавший её волосы, теперь был сильно помят и небрежно воткнут в причёску -- видимо, это проделали уже после того, как наступила смерть. Алексей в задумчивости прикоснулся к цветку и развернул его кверху менее повреждённой стороной. Затем разглядев в траве несколько ромашек, он сорвал их и положил юной испанке поверх савана.