Юрий Шушкевич - "Вексель Судьбы" (книга первая)

Подойдя к купальщицам, искатели прекрасного вступили с ними в разговор, оказавшийся, увы, непродолжительным и малоутешительным: очень скоро за разорванными обрывками фраз пролился весёлый женский смех, и посрамлённые amants malheureux, неуклюже развернувшись, продолжили свой одинокий путь. Они направились прямо к тропе, где находился Алексей, поэтому, чтобы не дать себя обнаружить, ему пришлось незаметно переместиться вглубь заросли и присесть. Когда эти двое проходили мимо, Алексей разобрал в обиженном бормотанье толстяка, истерически срывающемся на контратенор, слова "...and beside all she called me elderly sea-cucumber!" -- и с трудом сдержался, чтобы не прыснуть со смеху.

"Вот ведь незадача -- было бы неплохо припереться сюда принципиально одному, -- пронеслась в голове шальная и обжигающая мысль. -- Жаль, что не могу задержаться и спуститься вниз... Cette nymphe au le milieu est trХs bonne."

Тем не менее он потрудился сразу же прогнать подальше эту нехорошую мысль.

Подождав, пока двое голых отойдут по тропе достаточное расстояние, Алексей, стараясь ступать бесшумно, двинулся в поисках очередных развилок и поворотов. С завидным постоянством дорога выводила его на практически одинаковые прибрежные пляжи или отмели, загодя подготовленные для ночных купаний и утех. То и дело тишину взрывали оглушительный плеск воды, хруст хвороста, ворчанье, внезапный крик, стоны, кашель, хлопки, посвистывание, барабанная дробь, отбиваемая ладонями, громкие всхлипывания и шёпот, уханье, придыхание, неожиданные выкрики или даже непонятно каким образом произведённая раскатистая горловая трель, отдалённо напоминающая звук очереди, выпущенной из лёгкого пулемёта.

Наблюдение со стороны за тем, как могущественные и серьёзные люди предаются самым невероятным наслаждениям, демонстрируя в своём большинстве продолжительный и редкий по силе накал страстей в сочетании с дебелой телесной статью, могло бы составить задачу для какого-нибудь творческого проекта, если б не усиливающаяся в душе Алексея тревога за Марию. Рациональная и успокаивающая мысль о том, что его подруга, явившаяся сюда в своей обыкновенной одежде, не должна привлекать внимания, то и дело перемежалась с образом дикой и неистовой расправы, возможно, уже творимой над ней кем-то из самодовольных самцов, слетевшихся на этот невероятный ночной пир.

Смятение и тревога у Алексея усилились после двух особо неприятных моментов. В одном из них ему не посчастливилось лицом к лицу столкнуться на тропе с полусогнутой женщиной, всё тело которой было в кровь исцарапано или исхлёстано. Однако вместо просьбы о помощи она буквально ослепила его ледяным электрическим взором, после чего в сладостной истоме рванулась к нему на шею, припечатывая стремительными поцелуями щёки, нос и подбородок. Она явно намеревалась добраться до его губ, пытаясь пальцами развернуть голову и повалить на землю. Её вытянутое и по-античному красивое лицо хранило живые следы предыдущей страстной схватки, и Алексей явственно слышал запах тёплой крови, сочившейся из её разорванной губы. Не без усилий ему удалось освободиться от пугающих объятий и убежать.

Во второй раз он наткнулся на привязанного животом к толстому буку голого мужчину неопределённого возраста, бившегося в ознобе. На его шее была закреплена широкая петля, от которой к одной из горизонтальных ветвей дерева поднималась туго натянутая верёвка. На петле имелся узел, предотвращающей смертельный перехват, однако и с ним несчастному приходилось несладко -- они хрипел, выворачивал голову, а с его щеки на грудь стекала кровавая слюна.

Не раздумывая ни минуты, Алексей бросился на помощь, но в тот же миг из зарослей выбежали с бранью и проклятиями обнажённые женщина и мужчина. Ничего не объяснив, мужчина попытался повалить его на песок, применив борцовский приём. Алексей не растерялся и быстро отделался от захвата, для острастки припечатав нападавшего ударом кулака. С дамой, однако, вышла заминка -- та успела подскочить откуда-то сбоку и вцепилась ему в шею своими длинными острыми ногтями. Не решаясь причинять ей встречную боль, Алексей был вынужден разыграть сцену покорности. Напавшая тотчас же ослабила хватку и сладострастно приоткрыла рот -- очевидно для немедленного поцелуя. В этот миг Алексей резким движением сбросил со своих плеч обмякшие ледяные руки, метнул ей в лицо "Ведьма!" и поспешил удалиться прочь.

Продолжая плутать по лесу в поисках Марии, Алексей вскоре понял, что потерял основную тропу. Какие места и закоулки острова он уже посетил, где ещё не был и куда теперь вели проходы, временами лишь интуитивно угадываемые по разрывам в сплетениях ольшаника и ореха -- он не помнил и не знал. Под светом бесстрастной Луны, теперь уже мертвенно-белой, в окружении зарослей, за которыми бушуют нечеловеческие страсти и копятся опасности, под гулкое уханье совы и спорадически усиливающееся кваканье жаб, в приливах тёплого и влажного воздуха, пахнущего корой и болотом, начинало становиться по-настоящему жутко. Электрические фонари, под густыми тенистыми кронами не успевшие за день сполна напитаться светом, гасли один за другим, и во многих местах, куда деревья не пропускали мерцания склоняющейся Луны, становилось черно, как в погасшей паровозной топке.

Алексею пришлось оставить затею о систематическом обследовании острова. Единственное, что занимало его теперь -- во что бы то ни стало найти Машу. Однако время неумолимо шло, и шансов на то, что Мария дожидается его в безопасном месте, становилось всё меньше. Пробиваясь в направлении очередного просвета сквозь густое сплетение веток, Алексей поймал себя на мысли, что теперь он даже не в силах ни проклинать Каплицкого, ни осуждать себя, наивно согласившегося ввязаться в эту авантюру. В голове было только одно -- найти и успеть.

Спускаясь бегом к очередному плёсу, он не заметил толстого корня, из-под которого высокая вода вымыла песок, и он висел над землёй. Зацепившись ногой за корень, Алексей утратил равновесие и, падая, на всём ходу врезался лбом в дерево. Бенгальские икры, немедленно вспыхнувшие в стиснутых от боли глазах, потухли от нахлынувшей следом мглы. Алексей потерял сознание и с грохотом повалился на землю.

...Он очнулся от тепла и потрескивания небольшого костра, который спокойно и тихо горел совсем рядом. С трудом разомкнув веки и боясь обознаться, он долго не отводил взгляда с весело пляшущего оранжевого пламени. Когда же поднял глаза, то увидел склонившееся над ним чьё-то лицо.

-- Are you all righ? -- произнёс молодой и звонкий женский голос.

-- Tout va bien... Wo sind wir?, -- ответил Алексей одновременно на французском и немецком, при сочетании которых он чувствовал себя увереннее.