Илья Яковлев - Черный снег (без конца)

— Ты хочешь сказать, что это…

— Именно. Список так называемого Временного Комитета.

— Но ведь это значит…

— Угу. Это значит, что всё происходящее не обычная клоунада, а самый настоящий переворот. С далеко идущими последствиями. Ребята сам видишь, какие собрались. Ни одного ведущего политика, почти сплошные генералы. Как в Парагвае. Только явно выделенного Стресснера пока, вроде, не вырисовывается. Но то ли ещё будет, — закончил за него Рэм, — Новые указивки, наверное, прибудут одновременно с новым начальством.

— Круто! Поразил, что и говорить, — вздохнул Борис, — Что делать будем?

— Наше дело — котячье. Что скажут, то и будем делать, — махнул Рэм рукой, — Мне кажется, что сверхъестественного ничего не потребуют.

— А вот мне почему-то всё больше и больше начинает казаться, что теперь напротив, от нас потребуют нечто большее, чем просто посещать рабочее место. Ты что, забыл, где мы работаем? — вздохнул Борис.

— Поживём — увидим, — с интонациями законченного фаталиста заметил Рэм, Ладно, давай к совещанию кабинет готовить. Проветрить надо, накурили тут мы вчера, было — хоть топор вешай, до сих пор воняет!..

— Через пятнадцать минут в их кабинете прошло некое действо, которое Гриб торжественно назвал производственным совещанием. Всё прошло как-то смазано, начальство ничего умного или же нового не сказало, видимо, само толком ничего не зная. Основным рефреном начальства был призыв не встревать ни в какие авантюры и поддерживать строжайшую рабочую дисциплину. Гриб раз пять повторил, что никаких новых указаний от новых властей пока не поступало, надо, де, дождаться приезда нового руководства. А пока сидим, прижавши хвосты и ни во что не лезем. Остальное — на общем собрании.

Из всего сказанного у них в кабинете, Бориса нехорошо удивило лишь то, что он, оказывается, не просто так не узнал сидящего на вахте спецназовца. Ребятишки эти, оказывается, были из соседней области, а наша бригада спецов, оказывается, полным составом была в гостях у соседей. Так сказать, по обмену опытом. Всё это говорило только о том, что новые власти действуют решительно, продуманно и подготовленно, причём считают вполне допустимым применение грубой силы. Он шёпотом сказал это на ухо Рэму и Юле. Рэм (старый вояка!) согласно кивнул, Юля наивно поинтересовалась, с каких щей Борис так решил. Пришлось на пальцах объяснять, зачем наш спецназ отправляют в соседнюю область, а соседи, в свою очередь, едут к нам с ответным визитом. У себя дома-то не особенно постреляешь, когда кругом все свои. В гостях значительно проще перешагнуть барьер и нажать на спусковой крючок. До неё, наконец, дошло и она округлила глаза. Неужели Борис думает, что дело может дойти до пальбы? Сам Борис так не думал, но заметил, что новые власти, по всей видимости, такое развитие событий вполне допускают. Но это ведь — ужас? Да, конечно, это весьма неприятный вариант развития событий, но, будем надеяться, что до этого не дойдёт, заметил Рэм и тут же схлопотал от начальства замечание за «разговорчики в строю». В заключение начальство пискнуло, что общее собрание в актовом в три и распустило гудящую, как улей, толпу по кабинетам.

4

Оставшаяся в кабинете компания со стороны напоминала картину «Казаки пишут письмо турецкому султану». Роль писаря играл Борис, бездумно черкавшийся на лежащем перед ним клочке бумаги, остальные, включая Викторию, Стаса и Игоря, присоединившихся в процессе совещания, сидя и стоя вокруг стола уставились на эту бумажонку, как на шедевр из Лувра. Молчание нарушила Юля, щёлкнув пальцем по продолжавшей подвергаться истязаниям бумажке, бывшей ни чем иным, как злополучным списком членов Временного Комитета:

— Всё-таки я не совсем понимаю, Боря, почему вы придаёте такое большое значение тому, что среди новых властей нет ни одного известного политика?

Борис с Рэмом переглянулись и горестно вздохнули. Ох, уж эти детки! Вечно приходится разжёвывать им прописные истины:

— Это элементарно, Ватсон! — ответил Борис, — Наличие известных политиков или тому подобных проходимцев прямо указывает на то, что всё это либо цирк чистейшей воды, либо не до конца продуманная акция. Ведь люди известные как раз и рассчитывают в первую очередь на свою известность в народе, а значит, в той или иной степени рассчитывают на поддержку этого народа. Ну или, хотя бы, на привлечение его внимания к своим деяниям. А остальное, как они почему-то считают, приложится само собой. Армия там всякая, или мы, например. И именно тут-то они и делают главную ошибку: наш народ не любит перемен. Кто его знает, ку-да повернут новые рулевые? По этой самой причине переворот с участием известных людей и обречён на провал изначально — его участники либо самонадеянные идиоты с переоценкой роли своей личности в истории, либо провокаторы в компании вышеупомянутых идиотов…

— А вот «серым генералам», — продолжил Рэм, — Как раз заранее известно, что никакой поддержки населения они не дождутся, скорее наоборот, столкнутся с явным неприятием своих действий…

— …и раз это им заранее известно, то вполне логично предположить, что они готовы как к пассивному, так и к активному сопротивлению. И не строят иллюзий, что удастся обойтись совсем без бучи. Да и с мозгами у них, в целом, чуть получше, чем у высшего силового руководства, — закончил крохотную лекцию на тему «Что такое переворот в нашей стране?» Борис, — Dixi, у меня всё.

Стажёры переглянулись и почти хором спросили:

— Ну и что теперь будет?

Борис посмотрел на часы и ответил:

— А теперь будет общее собрание! Время — три.

Но посетить это «вече» Борису так и не удалось. Его изловил прямо в коридоре второй зам начальника Управы полковник Воротилов и, бешено жестикулируя, начал взывать к его (Бориса) здравому смыслу и патриотическим чувствам. В течении нескольких минут Борис честно пытался понять, что именно от него хотят, и, убедившись наконец, что начальство не спешит переходить от общих фраз к конкретике, осмелился задать наводящий вопрос:

— Ну, и?.. От меня-то что требуется?

Начальство, отдышавшись, объяснило, что от Бориса потребовалась помощь в улаживании конфликтной ситуации. Оказывается, командир спецназа, ранее, ещё до слияния их организаций, имевшего статус городского ОМОНа и подчинявшегося непосредственно городским властям, отказался признать нынешнюю власть и заявил о своей преданности «законно избранному президенту». После чего он, вместе с примерно половиной своего отряда, занял оборону у себя на базе и намеревается держать её вплоть до (как он выразился) «прихода наших». Конторский же спецназ, приехавший «в гости» из соседней области, если и не абсолютно лоялен к новому правительству, то уж указы-то его, по крайней мере, собирается не обсуждать, а напротив — неукоснительно выполнять. А Борис-де должен сам знать, что соседи самые натуральные отморозки и получится натуральная резня. Борис ещё более недоумённо заявил, что, хотя он и наслышан об отмороженности соседей вполне достаточно, чтобы полностью разделять опасения Воротилова насчёт резни, но совсем не понимает, причём тут его скромная личность?