Джоу Клейтон - Дракон распускает крылья (Диадема со звезд - 2)

- Да, представляю... Теперь мяе только это и остается... А вернуться мне будет разрешено? Это ведь мой домик все-таки.

- Через неделю меня здесь уже не будет. Возвращайся сюда спокойно.

- Благослови тебя Мадар, маленький таре, - сказал он, внезапно став серьезным. Развернувшись, он зашагал к краю леса. У самых деревьев остановился, улыбнулся и помахал ей рукой.

Улыбаясь, она помахала в ответ.

Две стрелы, прозвенев, вылетели из-за деревьев и воткнулись ему в грудь. Третья пронеслась, задев щеку, оставив за собой красную дорожку. С выражением изумления на лице он повалился па траву.

Алейтис смотрела, застыв от ужаса. Потом повернулась к деревьям на другой сторане. Из их тени выехал верхом на лошади пастух-следопыт. Он держал направленный в грудь Алейтис арбалет. Алейтис ахнула, паралич изумления вдруг прошел, и она ударила ладонью по спине тарса.

- Убей! - закричала она. - Убей его!

Алмаз двумя прыжками покрыл расстояние, отделявшее от следопыта, во время второго прыжка ударом лапы выбил из его рук арбалет. Приземлившись позади забившейся в панике лошади, он двойным ударом острых, как бритва, когтей разорвал спину нападавшего. Потом, не обращая больше внимания на то, что было только что человеком, он удовлетворенно вернулся поспешной трусцой к Алейтис.

Она подбежала к Талеку и наклонилась над ним. Он был еще жив, но жизнь быстро покидала его тело. Вокруг дрожащих стрел вздувались красные кровяные пузыри. Вздувались и опадали. Из уголка рта сползла кровавая струйка. Он с трудом втягивал в себя воздух. Губы шевелились, но слов не было слышно.

Она наклонилась к его лицу.

- Плохо... принесла несчастье... - Шепот прервался.

Она наклонилась ближе. Губы умирающего снова шевельнулись.

- ...не жалею ...все равно... - Глаза его закрылись, тело обмякло.

Алейтис ахнула. Прижала ладони к царапине на шее, проклиная себя за тупость, чувствуя, как рвется наружу испепеляющая энергия. Кровь просачивалась между пальцами, потом перестала течь. Она свободнее вздохнула и посмотрела на его лицо. Рот Талека был открыт, глаза, закатившись, поблескивали тусклыми белками. Всхлип вырвался из ее груди.

- Нет! - прошептала она. - Н-е-е-т!

Прижав ладонь к тому месту, где в грудь вошла стрела, она другой рукой вырвала ее. То же сделала и со второй. И тут же поспешно прижала к ранам обе ладони.

- Ну же! - рыдала она. - Талек, я прошу тебя, живи! Живи, Ахам, абруя Мадар!..

Она старалась глубже и глубже прощупать, найти оставшуюся в нем силу, но умом понимала, что уже поздно - клетки мозга начали умирать. Она больше не ощущала присутствия Талека в своем сознании.

Раскачиваясь, сидя на пятках, она смотрела на мертвое остывающее тело.

- Аи, Мадар, но почему?! - Слезы навернулись на глаза. - Почему?..

Она обхватила колени руками, спрятала лицо. Отчаяпные рыдания сотрясли ее тело.

- Почему?!..

Алейтис обернулась, посмотрела назад. Боль внутри не проходила. Она смотрела на дым, поднимавшийся от погребального костра Талека, в которьй превратилась его хижина. Черной колонной поднимался дым, надвое рассекая полукруг красного Хорли, выступающий над верхушками деревьев. Алейтис улыбнулась сквозь слезы, - Алмаз почувствовал ее состояние и потерся боком.

- Хоть ты у меня еще остался, друг... но и это ненадолго... - Она вздохнула, тяжело вскочила в седло коня и двинулась вверх по течению речки, намереваясь добраться вдоль берега до караванного трокта.

Дни сливались в один. Спешить не было нужды. Последний преследователь оставил ее след, и Алейтис не чувствовала особого желания как можно скорей пуститься в долгий путь, лежащий впереди. Думать не хотелось - это было болезненным, трудным занятием, и потому она позволила своему сознанию погрузиться в некое подобие летаргического сна.

Однако на пятый (а может быть, и шестой) день она больше уже не могла не обращать внимания на беспокойство Алмаза. И, словно разрывая связующую их нить, опа отослала его обратно домой, к его семье. Она еще довольно долго сохраняла с ним контакт, ощущая бесстрашную уверенность, с которой бежал он, не спеша, среди деревьев. Потом контакт стал слабеть, и вскоре совсем пропал. Она осталась одна.

8

Алейтис сонно наблюдала, как край солнца, освещавшего землю, приближается к большому пальцу ее ноги.

Опа зевнула, потянулась и перевернулась на живот, отодвинув ноги подальше от солнца. Полотнище туфана, на котором она лежала, скомкалось, и ей пришлось приподняться на колени, чтобы расправить ткань. Потом она снова легла, и вздох облегчения вырвался из ее груди.

Над головой поднимались к небу светлые ветви одинокого хорана, бросая густые тени на Алейтис, оберегая ее от жарких лучей. Она протянула руку и с любовью провела ладонью по серебристой летней коре дерева. Хоран был в самой яркой, полуденной фазе, сверкая, будто драгоценный камень на коричнево-зеленом фоне остальных деревьев.

Алейтис закашлялась, выплюнула накопившуюся в горле слюну, потерла простуженный нос и вздохнула.

Простуда отдавала ломотой в костях, глаза горели, голова, казалось, была набита сырой массой а-вришума.

- Как это все не вовремя, - пробормотала она. Опустив потную голову на руки, она позволила себе погрузиться в дремоту усталости. Постепенно, по мере того как насморк отступал, Алейтис все больше погружалась в сон, свернувшись в клубок среди корней хорана. Сегодня она была спокойней обычного, все ужасы прошедших дней ушли куда-то в подсознание и лишь неясными картинками выступали на заднем плане, в каком-то туманном далеке.

Жгучая боль внезапно заставила ее проснуться. Она дернула ногой, спасая ее от пекущих лучей Хеша. Вздохнув, села и посмотрела на запад. Край Хорли уже терся о серую линию горных вершин, но Хеш все еще стоял высоко. День был ясный и приятный, горячий воздух иногда освежался порывами налетавшего с гор ветерка.

Внезапно Алейтис задрожала. Она прижалась к стволу хорана, чтобы успокоиться, и внимательно осмотрела поляну. Какое-то нехорошее предчувствие охватило ее, словно невидимые черные крылья взмахнули над головой. Пробежав рукой но пекущей коже ноги, она взглянула на небо, потом еще раз внимательно осмотрела поляну. Даже лошадей не было видно, они укрылись под деревьями, но Алейтис чувствовала их присутствие, чувствовала, что и они испытывают беспокойство, перестав щипать траву, замерев, тревожно прядя ушами, поворачивая головы из стороны в сторону. Алейтис старалась нащупать присутствие другой жизни, того, что вызывало у нее такое неприятное ощущение опасности. Но все было тщетно. Пустота. Лишь странный образ - черные страшные крылья, бьющие над головой.