Виталий Забирко - Мы пришли с миром

Мирон недоуменно уставился на меня.

— Денис, ты что, газету так и не смотрел?

— Смотрел... Но фотография некачественная Может, не он?

— Он, — твердо заверил Мирон. — При нем куклу твою нашли.

Я подозрительно глянул на Мирона. О кукле в газетной статье не упоминалось.

— А ты откуда об этом знаешь?

— Сорока на хвосте принесла!

Мирон улыбался, смотрел на меня честными глазами, но я все же уловил легкую заминку в ответе. И, кажется, понял, что это за «сорока».

— Тебе случайно не знаком оперуполномоченный Петр Иванович Сидоров? — напрямик спросил я.

Мирон поскучнел, нахохлился, отвел глаза в сторону.

— Приходил сюда... — нехотя промямлил он. — Интересовался тобой и заказчиком...

Дальше спрашивать я не стал — видел, Мирон либо откажется говорить, либо соврет. И этого хватило, чтобы понять, что версия о Сидорове как о мелком жулике неверна — проходимцы не занимаются скрупулезным сбором информации. Да, но почему тогда в отделении милиции сказали, что такого сотрудника у них нет?

Холодок пробежал по спине Неужели ФСБ? Там любые документы могут состряпать и представиться ком угодно. Но чем мог заинтересовать Федеральную службу безопасности рядовой кукольных дел мастер?

— Ты адрес Андрюхи знаешь?

— Осокина? — удивился Мирон. — Зачем тебе?

— Поговорить надо. Так знаешь?

— Нет. Но знаю, где он работает.

— Это я тоже знаю... Ладно, тогда пойду.

— Погоди, — придержал меня за рукав Мирон. — Освящение икон в церкви до полудня, так что минут через пятнадцать мои покупатели иссякнут. Я освобожусь, вместе сходим. Деньги есть, посидим втроем, водочки выпьем...

Я заглянул ему в глаза и увидел, что не только водочки хочется Мирону. Было в глазах что-то такое, отчего я не поверил в искренность его слов.

— Нет. Мне с Андрюхой тет-а-тет поговорить надо. В другой раз посидим, водочки попьем.

— Ишь, какие мы... — обиделся Мирон. — Как сделались богатенькими, так появились свои секреты...

И опять я уловил фальшь в его словах. Не обида, а что-то другое мнилось мне в интонации Мирона, но что именно, понять не мог. Столько личных неурядиц навалилось, что любые слова кажутся подозрительными.

— Пока, — отчужденно махнул я рукой и направился из сквера в сторону университетского городка.

Спустившись на набережную, я миновал три двенадцатиэтажных студенческих общежития и свернул к учебным корпусам. Стеклодувная мастерская находилась в одноэтажном здании между корпусами физического и химического факультетов.

Несмотря на холодную погоду, дверь в мастерскую была открыта настежь, и оттуда тянуло жаром Я вошел и огляделся. В левом углу перемигивалась огоньками муфельная печь, в правом застыл загаженный зеленой пастой ГОИ полировальный круг, а между ними вдоль глухой стены тянулся длинный стол с огнеупорным покрытием и тремя стационарно установленными газовыми горелками. Две не работали, а в пламени центральной, сидя на высоком табурете спиной к входу в мастерскую, колдовал с раскаленным стеклянным шариком Андрей Осокин. Шумела вытяжная вентиляция, ревела газовая горелка, поэтому моих шагов он не услышал и не обернулся.

Я подошел ближе и из-за его спины стал наблюдать. В огне горелки на конце стеклянной трубки вращался маленький глаз, только не карий, как те, которые я вставил Буратино, а голубой. Быстрыми вращательными движениями Андрей вытянул трубку у глаза до толщины капилляра, отключил в горелке поддув воздуха, немного подержал глазок в низкотемпературном пламени и положил на кусок асбестового одеяла.

— Осталось залить глицерин и запаять, — сказал я из-за спины.

Андрей повернулся, посмотрел на меня сквозь защитные очки и выключил горелку. Рев оборвался, и в мастерской воцарилась тишина.

— Не глицерин, а полиэтилсилаксан, — поправил он меня и снял очки. — Привет. Какими судьбами?

— Привет. — Я пожал ему руку. — Прослышал, что ты разбогател.

Андрей криво усмехнулся.

— Не верь слухам.

— Ой ли? Говорят, заказчик за пару глаз платит тебе по сто долларов.

— Платит, — не стал юлить Андрей. — Но восемьдесят из них уходит на оплату газа и электричества. — Он кивнул в сторону муфельной печи. — Иначе декан факультета не соглашался, чтобы я здесь на себя работал. Хотел, сквалыга, чтобы отстегивал ему долю, но я пригрозил, что рассчитаюсь. С кем он тогда останется? Сам, что ли, будет паять бюретки студентам? Руки не оттуда растут...

Он отломил капилляр в сантиметре от глазка и бросил стеклянную трубку в металлический ящик, где лежала груда сломанных студентами и не поддающихся восстановлению бюреток и мерных пипеток.

— Так что если решил занять денег у «разбогатевшего» стеклодува...

— Нет, — оборвал его я. — У меня другие заботы. Я твои стеклянные глаза вставляю в деревянные куклы.

— Что?! — изумился Андрей. Он недоверчиво уставился на меня, затем неожиданно расхохотался. — Быть такого не может!

— Это еще почему? — спокойно поинтересовался я.

— Да по кочану!

Он насмешливо смотрел на меня, будто знал что-то такое, что напрочь опровергало мои слова.

— Не хочешь, не верь, — пожал я плечами, пододвинул к столу табурет и сел. — Тебе известна фирма, которая заказала партию стеклянных глаз?

— Нет.

— И заказчик тебе не представился?

— Нет.

Андрей продолжал насмешливо смотреть на меня.

— Расплачивался он стодолларовыми купюрами, был в темных очках с толстыми линзами, перчатках... Голос глухой, движения заторможенные, нос бледный...

Улыбка медленно сползла с лица Андрея.

— Да.

— Рот закутан шарфом, невысокий, плотный, в длиннополом мятом пальто... — продолжал я.

— Нет, — прервал меня Андрей. — Худой, высокий, в коротковатой куртке.

«Неужели второй труп? — поежился я. — Только некромантии и недоставало!»

— Он здесь расплачивался?

— Да.

— Жарко у тебя тут... — Я обвел глазами стеклодувную мастерскую. — Запашок от заказчика почувствовал?

Андрей недоуменно повел плечами.

— Ну да, вроде бы... Химический такой... Да у меня все заказчики с химического факультета воняют реактивами!

— Уж не формалином ли пах заказчик?

Андрей внимательно посмотрел на меня, и на красном от постоянной работы у огня лице вновь заиграла саркастическая улыбка.

— Ты прямо как участковый оперуполномоченный! — ехидно заметил он.

— Петр Иванович Сидоров?

— Иван Сидорович Петров, — поправил Андрей.

— Петров? — удивился я. — Ты уверен, что не Сидоров? Лет тридцати пяти, среднего роста, приятной внешности, небольшая родинка под левым глазом?