Елена Федина - Бета Малого Льва

— Как? Разве это не она?

— О чем ты, Кеттер?

Гость подобрал тогу и попятился.

— О! Мы, лисвисы, никогда не вмешиваемся в чужие дела. Это нас совершенно не касается.

Ричард с отчаянием понял, что сейчас об вежливую улыбку этого несносного виалийского дипломата разобьются любые вопросы. Опыт и практика показывали, что надо увести разговор в сторону, снова к несчастной планете Тритай с оскорбленным и униженным лидером Гунтриваалем, который когда-то был зятем самого Анаветривааля-вэя.

— Хорошо, продолжим, — вздохнул Ричард, — так что стало с ребенком этого Гунтри?

— О, это весьма интересно!

Кеттер расположился в кресле и с удовольствием продолжил рассказ. Про свои дворцовые сплетни лисвисы говорили охотно и чересчур подробно, причастность к ним считалась высшим шиком. Они вообще были болтливы, в конце концов, выбалтывали все, но перед этим раздували такую тайну и наводили такую тень на плетень, что хотелось утопить каждого в его ночной ванне с кипятком.

Ричард сидел как на иголках и ждал, когда Кеттер сочтет нужным проговориться снова.

Умирая от нетерпения, он даже решил его к этому подтолкнуть.

— Кеттер, ты ведь еще до меня был послом на Земле?

— Я? О, да! До тебя был другой человек. Гектор. Он был похож на тебя, только старше.

— Наверно, мы все тебе кажемся на одно лицо?

— О, да! Вначале так и было. Вы все гладкие, холодные, и цвет у вас неестественный… ты извини, я не хочу тебя обидеть, мы, лисвисы, очень щепетильны в этом отношении, никого не можем обидеть… — он тонко улыбнулся, — но теперь я вас различаю. Это профессионально.

— Безусловно. Ты профессионал, Кеттер. Я даже предположить не мог, что ты узнаешь с первого взгляда Анзатавээлу-вэю.

Ответ поверг Ричарда в шок.

— Эрхи внешне совсем как люди. Вас иногда принимают у нас за эрхов, — он снова тонко и самодовольно улыбнулся желтыми, влажными губами, — разумеется, только те, кто читал легенды и вообще знает об их существовании. Ты же в курсе, как упала у нас за последние столетия культура!

— Не сомневаюсь, что ты начитан лучше, чем кто бы то ни было.

— О да! Иначе я не был бы послом.

Ричард теперь больше всего боялся сказать что-нибудь лишнее и спугнуть разговорившегося лисвиса.

— Интересно, Кеттер, ты находишь ее красивой?

Посол засмеялся.

— У вас свои понятия о красоте, и я их изучал. Думаю, что богини любви не бывают некрасивыми. И, если бы я не боялся показаться невоспитанным, я бы посоветовал тебе…

— Не бойся, я с удовольствием послушаюсь твоего совета.

Кеттер еще посмущался, поломался, но потом с умным видом сказал:

— Не заставляй богиню ждать, человек. Она прекрасна в любви, но ужасна в гневе.

И пока Ричард переваривал услышанное, лисвис совсем уж авторитетно, как пророк, добавил:

— Значит, на Земле тоже не все благополучно, раз она явилась.

Дальше петлять сил уже не было.

— Когда Анзатавээла-вэя была на Вилиале?

— О!.. — начал было Кеттер, но Ричард его перебил своим властным тоном, который использовал довольно редко.

— Когда?

— По вашему календарю тому три тысячелетия, — почти обиженно, но коротко ответил изящный посол.

— Как же ты узнал ее?

— По фрескам, конечно.

В заключение разговора опять пришлось вернуться к проблемам Тритая, чтобы гость остался удовлетворенным. Ричард вышел из его натопленного номера в прохладу институтского парка и с облегчением вдохнул хвойный аромат. От лисвисов почему-то пахло плесенью, и он никак не мог к этому привыкнуть.

Известие об эрхах его потрясло. До сих пор еще никто не доказал, что они существуют. Но если верить Кеттеру, то три тысячелетия назад они были на Вилиале, второй планете звезды Шедар созвездия Кассиопеи, и лисвисы приняли их за богов. Среди них была женщина, удивительно красивая, прекрасная в любви и ужасная в гневе, которую они увековечили на фресках и в легендах. Примерно то же самое произошло и на Ингерде, третьей планете беты Малого Льва, совсем в другом секторе галактики.

Вопросов появилась сразу куча. Где эрхи? Кто они? Насколько они всемогущи, и не угрожает ли их всемогущество Земле? И если Зела — эрх, то та ли самая богиня, или ее отдаленный потомок, похожий на нее как две капли воды? И почему они так жестоко бросили ее на чужой планете в ее собственном храме?

Зела ждала его и заметила еще издалека. Она занимала почти все его мысли, он находил ее красивой и сексуальной, как и положено богине любви, но лично его это совершенно не касалось, действовал какой-то запрет, как на дочь или на сестру, она была чужим, инородным телом. Ее можно было жалеть, ею можно было любоваться, но пожелать ее было невозможно и даже дико.

«Не заставляй богиню ждать…» Богиня любви никакой любви от него не хотела, это было очевидно. Его прикосновений она избегала так же, как и прочих, она их только терпела по необходимости. А ее преданность говорила только о ее безграничном доверии к нему. Осталось лишь понять, откуда взялось это доверие.

Скорее всего, это была какая-то ошибка, случайное совпадение. Он ничем такого доверия не заслужил. Он далеко не самый добрый, не самый терпеливый, не самый великодушный. В глубине души он страшный эгоист, взирающий на жизнь со стороны, типичный самодовольный самец, гордящийся тем, что природа его ничем не обделила, и что карьера сложилась весьма удачно. Даже то, что он не может теперь летать, пошло ему на пользу…

«Что ты хочешь от меня, женщина-эрх»? — думал он, подходя и привычно улыбаясь, — «мы для вас все равно что клопы, наши жизни коротки, наши мозги неповоротливы, наша техника примитивна, наша медицина беспомощна, наши корабли допотопны… ты тихо презираешь нас, ты даже не смотришь по сторонам и не задаешь вопросов, тебе это неинтересно. Но зачем-то ты за мной ходишь. Зачем? Ты ужасна в гневе, но почему-то у меня такое чувство, что опасность грозит не мне, а моему сыну. Почему»?

Ричард остановился напротив скамейки. Зела была хороша, но до богини явно не дотягивала. Не было в ней того царственного спокойствия, как у женщины на фреске, не было нежности и радостной уверенности, что она сможет осчастливить весь мир. Зела никого не могла осчастливить, она сама была несчастна.