Валерий Заворотный - Кухтик, или История одной аномалии

Справа от дороги тянулось бесконечное поле. Ряды грядок уходили к дальнему лесу. Возле самого леса виднелся большой покосившийся сарай. По краю поля высились зеленовато-бурые кучи.

Кухтик почувствовал тошнотворный запах.

Три года спустя, лежа на своей постели и повернув обтянутый одеялом зад к созвездию Лиры, Кухтик припомнил этот запах и поморщился. Он уткнул нос в подушку и снова перенесся во сне на край бесконечного поля.

Запах исходил от куч, громоздящихся вдоль дороги.

- Однако... - задумчиво произнес Беня.

- Так это ж мы в прошлый раз собирали... - удивленно сказала Машенька. - Ее ж вывезти должны были. Говорили же, срочно, срочно. Мы ж до ночи тогда копали.

Машенька вопросительно посмотрела на Беню. Будто это он, Беня, обещал ей вывезти кучи картошки.

- Есть много, друг Горацио, чего... - произнес Беня загадочную фразу.

Он поднялся со скамейки, переступил через ноги Кухтика, через ноги сидящего за ним парня и, тяжело крякнув, спрыгнул из кузова на землю...

Прошло четыре часа. Восемнадцать фигурок, согнувшись, медленно двигались вдоль взрыхленных грядок, ковыряли лопатами землю и извлекали из неё серые, перемешанные с чахлой, склизкой ботвой клубни Solanium Tuberosum. Они бросали клубни в дырявые, сколоченные из неструганых досок ящики. Кухтик с Беней, переходя от грядки к грядке, поднимали заполненные ящики, тащили их на край поля, вываливали содержимое на землю и волокли пустые ящики назад.

Приплывшие откуда-то облака начали постепенно заволакивать небо. Вскоре над полем заморосил дождь.

- Да пошли они все! - вдруг громко сказал мрачный парень в брезентовой куртке, выпрямился, сплюнул на грядку и воткнул лопату в землю. - Пошли они на хрен с их картошкой!

Кухтик, тащивший тяжелый ящик, остановился и посмотрел на него.

- Кончай эту фигню! - продолжил тот. - Под дождем, что ли, мокнуть? Пошли в сарай!

Согнутые над соседними грядками спины распрямились. Над полем повисло молчание.

- Ты что, Кирилл? - произнесла стоявшая невдалеке Машенька. - Ты что?.. Опять скандал будет...

Мрачный Кирилл посмотрел на нее, ещё раз сплюнул на грядку и молча зашагал к лесу.

Все стояли, глядя вслед возмутителю спокойствия. Кухтик, год назад сдававший в школе экзамен по истории, понял, что назревает момент, который в учебнике назывался "революционная ситуация". Это ему не нравилось. Если верить книжкам, такие ситуации обычно кончались не очень хорошо. На всякий случай он сделал вид, что ничего не слышит.

- А что? - прозвучал чей-то голос. - Чего, действительно, мокнуть-то? Ну, не сожрут они нас, в самом-то деле... Ну, скажем - дождь... И вообще кушать пора. Что, мы перерыв устроить не можем?..

Сзади подошел Беня с пустым ящиком. Он остановился возле Кухтика, огляделся кругом и неожиданно весело крикнул:

- Кончай базар! Пошли сушиться!

Беня подтолкнул Кухтика в спину. Тот споткнулся и шагнул вперед.

Через секунду все удивительно дружно побросали на землю лопаты, и грязная толпа двинулась по полю к сараю. Кухтик замыкал шествие. Честно говоря, неожиданный перерыв был очень кстати. Спина болела, в ботинках хлюпало, и он с удовольствием думал о том, что сможет наконец сесть, вытянув промокшие ноги на сухом сене. Лишь одна мысль не давала ему покоя. Он опасался по возвращении встретиться в институте со своим ночным собеседником. Новая лекция об аномальной помойке пугала его. Как себя вести и о чем говорить с чокнутым академиком, Кухтик не представлял.

* * *

У Иванова-Бермудянского тем временем были совсем другие заботы. Хотя нельзя сказать, что он забыл о любознательном юноше. Напротив, именно встреча с Кухтиком подвигла его на решительный шаг, к которому он готовился уже много месяцев.

Академик отважился наконец открыть свою тайну научному миру. Восторг, с которым внимал ему в ночной тишине его юный друг, убедил Иванова-Бермудянского, что время пришло. (Каким образом разглядел он этот восторг, сказать трудно.)

В то утро, когда Кухтик отправлялся на картофельные поля, академик Иванов спешно паковал чемодан, собираясь лететь в столицу.

Еще не наступил полдень, как он добрался до ближайшего аэропорта и взял билет на столичный рейс. А спустя ещё час академик сидел в салоне самолета, мчавшего его к грядущей славе.

Иванов-Бермудянский держал на коленях папку с текстом будущего выступления и мысленно представлял себя на трибуне перед огромным залом. Он уже видел изумленные лица посрамленных коллег и слышал собственные слова, обращенные к ним.

"Много лет назад, - скажет он этим жалким завистникам, не оценившим его прозорливость, - много лет назад после долгих и мучительных раздумий, в результате кропотливой работы мне удалось раскрыть загадку, над которой безуспешно билось не одно поколение моих предшественников..."

(А в первом ряду будет сидеть эта бездарность Соколов-Сидоров, готовый лопнуть от зависти. И пусть лопнет.)

"Именно тогда, дорогие коллеги, - скажет притихшему залу Иванов-Бермудянский, - я задал себе вопрос: что же, собственно, кроется за так называемой загадкой Бермудского треугольника? Не секрет, что многие вообще не склонны были считать эту тему достойной внимания. Но бескорыстный труд в поисках истины никогда не бывает прост и не всегда находит понимание у современников. (Не всегда, дорогие коллеги. Да-с! Не всегда.) И лишь мысль о том, что рано или поздно мне удастся раскрыть тайну и тем самым внести скромный вклад в сокровищницу науки, согревала и поддерживала меня все эти годы..."

(А что внесли в сокровищницу вы, коллега Соколов-Сидоров, кроме своих жалких интриг? Какая мысль согревала вас, кроме мысли, как бы скушать академика Иванова?)

"Много ли было известно об этом загадочном феномене? - продолжит он. Нет, не много. Хотя факты о бесследном исчезновении в упомянутом "треугольнике" крупных материальных объектов должны были бы заставить нас задуматься. Мы - материалисты, друзья мои. И мы просто обязаны искать научное объяснение таким фактам. Ведь игнорирование, а тем более замалчивание данной проблемы являлось, по сути дела, не чем иным, как вольным или невольным одобрением бесчисленных идеалистических толкований "Бермудского чуда"..."

(Одобрением, дорогой Соколов-Сидоров. Одобрением!)

"Мысль о возможности существования параллельных пространств высказывалась давно. Однако экспериментально подтвердить эту идею не представлялось возможным. И вот я задумался: не является ли уже упомянутый "Бермудский треугольник" свидетельством наличия в данном районе некой локальной области? Некой, так сказать, "пространственной аномалии", поглощающей, а точнее, перемещающей в иное, параллельное пространство любой оказавшийся там объект?.."