Валерий Заворотный - Кухтик, или История одной аномалии

И тем не менее Предводитель ошибся. Он понадеялся, что денег от продажи нефти хватит и на строительство ракет, и на то, чтобы более или менее сносно кормить изголодавшихся жителей. На ракеты, разумеется, денег хватало. Но вот на еду оставалось мало. Поэтому волей-неволей приходилось и в собственной стране выращивать кое-какие пригодные для пищи растения. Однако жителям, приученным за долгие годы заниматься только постоянной борьбой друг с другом, трудно было научиться чему-то другому. Те же, кто умел делать что-то другое, были в свое время почти поголовно истреблены.

Выращивать полезные растения в достаточном количестве никак не удавалось. Кроме того, выращенное надо ещё умудриться собрать и сохранить. А это было уже совсем непосильной задачей. Приходилось отрывать от работы всех трудоспособных, даже тех, кто добывал нефть, или - что самое ужасное тех, кто делал ракеты. Всех их отправляли на поля собирать урожай.

Собственно, так делалось всегда, задолго до прихода к власти Нового Предводителя. Он просто вынужден был продолжить традицию, ибо придумать ничего другого все равно не мог.

В районе, где находился город Лукичевск, из всех пригодных для пищи растений выращивали в основном растение под названием Solanium Tuberosum. В Кухтикиной стране оно называлось "картошка".

Каждый год - весной, летом и осенью - все сотрудники Института Пространственных Аномалий, а также другие жители Лукичевска - все, кто работал на швейной фабрике, все, кто трудился на фанерном комбинате, и все, кто делал приборы для ракет на кастрюльном заводе, - все должны были регулярно выезжать на поля, чтобы сажать, пропалывать или убирать картошку.

Конечно, в этой работе участвовали не только они, но и те, кто жил в окружавших Лукичевск деревнях и непосредственно занимался выращиванием Solanium Tuberosum. Но их было совсем немного, так как часть истребили в прежние времена, а часть перебралась в Лукичевск и другие города в поисках лучшей доли. Жить в деревнях было тяжело и скучно, питались их жители в основном вредной жидкостью, сгубившей когда-то купца Лукича, а потому, как правило, пребывали в состоянии, малопригодном для работы.

В то утро, которое наступило после ужасной для Кухтика ночи, проведенной в обществе Иванова-Бермудянского, он проснулся с головной болью. Всю ночь его преследовали кошмары. Во сне являлся ему чокнутый академик, хватал Кухтика за руку и тащил в страшную пространственную аномалию, похожую на огромную черную дыру. Кухтик вырывался, стонал и натягивал на голову одеяло.

С трудом встав с постели, он наспех умылся, сжевал два засохших бутерброда, которые не успел съесть вчера на работе, надел старые рваные штаны, заплатанную куртку и отправился в институт.

Больше всего он боялся встретить у входа своего вчерашнего собеседника. Но того, слава Богу, там не оказалось. На широких ступенях, ведущих к дверям института, стояли человек двадцать сотрудников, одетых подобно Кухтику. Издали их можно было принять за толпу бродяг. Большинство собравшихся были ему незнакомы. "На картошку" сотрудники ездили поочередно, а потому состав постоянно менялся. Лишь Кухтик и лаборант Беня вынуждены были делать это почти каждую неделю. Кухтик - потому что числился ещё учеником и ему приходилось чаще других отбывать трудовую повинность. А Беня - потому что ему вечно не везло в жизни, как сам он объяснил Кухтику.

Узрев среди тружеников науки, собравшихся на ступенях, невезучего Беню, Кухтик подошел и пристроился рядом.

- Здравствуй, Кухтик, - сказал Беня.

- Здравствуй, Беня, - сказал Кухтик.

- Как дела? - спросил Беня.

- Да так... вообще, - ответил Кухтик.

- Это хорошо, - сказал Беня.

- А как у тебя? - поинтересовался Кухтик, чтобы поддержать беседу.

- Творим... Творим помаленьку. Хотя и не ведаем что, - философски заметил Беня.

- Слушай, Беня... - Кухтик оглянулся и перешел на шепот. - А вот ваш академик, он - как?

- В каком смысле?

- Ну... ну, в смысле... вообще.

- Вообще - шизик, - сказал Беня. - А так - ничего.

Кухтик помолчал, решая, поделиться ли с Беней своими сомнениями в умственных способностях академика или не стоит.

- Понимаешь, - задумчиво сказал Беня, - я думаю, он им голову морочит.

- Кому? - не понял Кухтик.

- Как кому? Им... Они ж по простоте душевной все бомбы от него ждут. Как обычно. Оттого - и финансирование, и оборудование. А он им мозги пудрит. Быстро, мол, только кошки родятся... Они там сидят, ждут. Его шибко не дергают, ну и нам не мешают. Так что, в общем-то, он - молодец. Хоть и со сдвигом.

Рядом загудел мотор, и помятый, скрипящий грузовик, подъехав, остановился у входа.

- Ну, карета подана, - сказал Беня. - Пошли грузиться...

Через полчаса, сидя на жестких деревянных скамейках в открытом кузове, они тряслись по узкой пыльной дороге. Беня расположился рядом с Кухтиком. Справа от них, глядя куда-то вверх, сидел мрачноватого вида парень в брезентовой куртке.

- Знакомьтесь, - сказал Беня, повернувшись к Кухтику и указывая на мрачного соседа, - это Кирилл. Большой человек.

Парень в куртке глянул на Кухтика, пробурчал что-то и снова устремил взор в небеса.

- А вот это - Машенька, - представил Беня сидевшую на другой стороне девицу, которую Кухтик видел впервые.

Девица в отличие от мрачного Кирилла проявила к Кухтику определенный интерес и даже улыбнулась ему.

- Вы из какой лаборатории? - спросила она, поправляя растрепанные волосы.

- Я... я... - промямлил смутившийся Кухтик.

- Товарищ из первого отдела, - ответил за него Беня и сделал важное лицо.

Девица неожиданно погасила улыбку и как-то странно посмотрела на Кухтика.

- М-м-м... Очень приятно... - произнесла она, хотя в голосе её особой радости не было.

- Шутка, - сказал Беня девице. - Шутка, Машенька. Это наш друг, товарищ Кухтик. Специалист по очень тонким материям и очень точным приборам.

- Балда ты, Беня, - махнула рукой девица.

- Балда, балда, - весело подтвердил Беня и, обняв Кухтика рукой за плечи, продолжил: - Мы вот все думаем, Машенька. Почему это картошка нынче так плохо уродилась? Не иначе как пространственные аномалии влияют на нашу картошку... А вы как полагаете?

- Сам ты, Беня, аномалия, - отмахнулась от него девица, глядя при этом почему-то на Кухтика.

Она опять поправила волосы, и приветливая улыбка вновь появилась на её лице. Кухтик почувствовал, что краснеет, и отвернулся. Нет уж. Он не намерен больше беседовать ни с кем из них. Хватит с него. Это он уже проходил...

Грузовик фыркнул, подскочил на очередном ухабе и оста-новился.

Справа от дороги тянулось бесконечное поле. Ряды грядок уходили к дальнему лесу. Возле самого леса виднелся большой покосившийся сарай. По краю поля высились зеленовато-бурые кучи.