Роберт Шекли - Алхимический марьяж Элистера Кромптона
Лумис улыбнулся.
- Моя дорогая, ты не могла удовлетворить даже дюрьерово тело; избави Бог, если бы я оказался полноценным человеком!
- Ах так! - взвизгнула Джиллиам. - Ну это уж слишком! Будь ты проклят! Детка, мы уходим, тебя здесь не ценят!
- Давай, иди ночной официанткой в свое кафе "Последний шанс", где я тебя подцепил! Это, без сомнения, тебе больше подходит!
- Уходим! За вещами я пришлю! И адвоката тоже! Она схватила на руки Гвендквайфер, которая вопила:
- Не хотю идти! Хотю посмотлеть, что будет с папотькой!
- Не по годам развитая малютка, - заметил Лумис. - Прощайте, мои дорогие! - крикнул он вслед уходящим Джиллиам и Гвендквайфер.
Глава 6
- Вот мы и одни, - сказал Лумис, запирая дверь. Он оглядел Кромптона с головы до ног. Похоже, результат осмотра его не очень обрадовал. - Надеюсь, ваше путешествие было приятным, Элистер? Надолго к нам?
- Это зависит... - начал Кромптон.
- Давайте пройдем в гостиную и поболтаем. Гостиная Лумиса потрясла Кромптона до глубины души. Он чуть не упал, когда ступни его утонули в глубоком ворсе восточного ковра. Комната освещалась золотистым неярким светом, по стенам непрерывной чередой бежали извилистые легкие тени, то сближаясь и сливаясь друг с другом, то принимая очертания животных или жутковатых чудовищ из детских кошмаров, а затем медленно исчезали в мозаике потолка. Кромптон и раньше слышал о теневых песнях, но видел их впервые.
Лумис пояснил:
- Исполняется довольно миленькая пьеска под названием "Спуск в Ксанаду". Нравится? Кромптон пожал плечами.
- Это, должно быть, дорогое удовольствие. Лумис тоже пожал плечами.
- Представления не имею. Это подарок. Присаживайтесь, пожалуйста.
Кромптон опустился в глубокое кресло, которое сразу же обволокло его тело и стало мягко массировать ему спину.
- Хотите выпить? - спросил Лумис.
- Деполимеризованную сарсапарель, если можно, - сказал Кромптон.
Лумис отправился за напитком. Кромптон слышал мелодию, которая будто сама рождалась у него в голове. Мелодия была медленная, и чувственная, и невыносимо горькая, и Кромптону казалось, что он слышал ее раньше, в другом месте, в другом времени.
- Она называется "Свобода без конца", - сказал вернувшийся Лумис. - Прямая аудиопередача. Симпатичная вещица, верно?
Кромптон понимал, что Лумис старался произвести на него впечатление. И надо отдать ему должное - это ему удалось. Пока Лумис разливал напиток, Кромптон разглядывал комнату: скульптуры, занавеси, мебель, безделушки; его чиновничьи мозги быстро подсчитали стоимость - вещи в этой комнате обошлись в кругленькую сумму.
Он глотнул из бокала. Это был эйянский коктейль; по телу Кромптона разлилось ощущение уюта.
- Очень неплох, - неохотно похвалил он. Он никак не ожидал увидеть Лумиса таким уверенным в себе, таким, как говорится в кроссвордах, sangfroid [Хладнокровным (фр.)]. Это встревожило его. Достаток Лумиса, его спокойствие и умение владеть собой вызывали беспокойную мысль о том, что Лумис не такая уж ущербная личность, как он считал. А тогда что остается Кромптону? Место маленького или среднего человечка на стволе другой доминирующей личности? Нет, такого просто не может быть. Пройти через все эти сложности и добиться того, что им будет командовать это ничтожество, этот сластолюбец? Нет!
- Я приехал сюда, - сказал Кромптон, - чтобы осуществить реинтеграцию, что, как вам наверняка известно, является нашей законной моральной прерогативой.
- Приехали, чтобы снова заключить меня в ваше тело, да, Элистер? - весело спросил Лумис.
- Наша цель состоит в том, - продолжал Кромптон, - чтобы в результате слияния в единое, новое существо память каждого из нас в равной степени влилась в него, так что равенство в правах будет соблюдено.
- Так вот как это будет, - сказал Лумис. - Но я лично сильно сомневаюсь, что это необходимо. Зачем мне рисковать? Я и так безмерно счастлив.
- Счастье немыслимо для такой неадекватной и усеченной личности, как ваша, - возразил Кромптон - Да, между нами, мальчиками, говоря, я понимаю, что вы имеете в виду. Жизнь, посвященная только удовольствиям, без стремления к высшим ценностям, это жизнь собачья. Желания блекнут, Элистер, а я все продолжаю изо дня в день устало повторять одно и то же Нет, наслаждение - дело нешуточное, наслаждение разрушительно.
- Ну так...
- Но в городе только в наслаждение и играют. Я ведь главным образом массовик-затейник, Эл, и уж никак не мыслитель. Конечно, удовольствия не всегда приятны, но кому мне жаловаться на это? Такова жизнь, не так ли? Человек должен выполнять свою работу, даже если его работа - сплошные развлечения, в которых он давно разочаровался. Вот что значит для меня быть человеком.
- Не думаю, что ваше определение выдержит более или менее глубокое испытание, - возразил Кромптон.
- Именно поэтому я и не собираюсь подвергать его испытанию, - сказал Лумис. - Мой девиз: будь смел, следуй своим побуждениям и игнорируй очевидное!
- И вы всегда живете согласно своему девизу? - спросил Кромптон.
- Пожалуй, да. Я всегда знал, что я не такой, как другие. Но в детстве меня это не волновало. В школе я пользовался большой популярностью. Естественно, не за мои познания, во всяком случае, не за те знания, которые там преподавали. Я многое познал на собственном опыте. Какие сокровища чувственности я открывал для себя в те дни! Раннее отрочество - прекрасное время. Но вы знаете, как это бывает у детей - одно дурачество, ничего серьезного. Серьезное у меня началось с мисс Тристаной де Куна, учительницей истории. Это была высокая дама лет двадцати с хвостиком. Под ее бесформенным школьным балахоном скрывалось тело нимфы. В сексе она была неутомима. А после нее была Гловис, потом Дженнифер...
- И как же долго продолжалось ваше обучение в школе?
- Я бросил ее в шестнадцать лет. Вернее, мне предложили уйти. Меня обвинили в совращении малолетних (хотя я и сам был малолеткой!). Заявили, что я устраиваю жуткие оргии. Все это преувеличено, уверяю вас. Но так или иначе, школа никогда не была мне по душе. Я был молод, привлекателен, энергичен, полон энтузиазма и уже тогда знал, кем я хочу стать...
- И кем же?
- Я хотел стать спасателем на водах при клубе "Кантри". Я всегда обожал спасателей и завидовал им. Вот это работа так работа! Стоишь над толпой совершенно один, в трусах, сандалиях и белом тропическом шлеме. И, конечно же, с блестящим медным свистком на шее! При этом получаешь совершенно фантастический загар. А сама работа? Спасатель на водах - это полуголая фигура власти, а также символ летней чувственности. В семнадцать лет, после того как я поработал контролером в автобусе и официантом, я стал спасателем. И это было фантастикой!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});