Роберт Шекли - Кн. 4. Алхимический марьяж Алистера Кромптона. Билет на планету Транай. Обмен разумов

Роберт Шекли 

Кн. 4. Алхимический марьяж Алистера Кромптона. Билет на планету Транай. Обмен разумов

Алхимический марьяж Алистера Кромптона

(пер. с англ. Б. Клюевой)

Проблема противоположностей играет огромную, если не решающую роль в алхимии, поскольку она является ведущей в заключительной фазе создания союза противоположностей в его исконной форме hieros gamos[1] или «алхимического марьяжа».

К. Г. Юнг[2] , «Психология и алхимия»

Часть первая

Глава 1

Вывеска на обочине 29-й дороги гласила: «Добро пожаловать в Бергамот, Нью-Джерси, „Хоум Сайкосмелл, Инк.“».

Любознательный путешественник даже отсюда, издалека, по незначительным признакам, доступным его восприятию, мог составить некоторое представление о том, чем занимается эта фирма. А окажись здесь случайно некий ароматолог, он различил бы запахи кассии и гвоздики, корицы и розмарина, сассафраса и вербены, терпкий аромат лимона, имбиря и линалое.

Примерно на двадцати акрах огороженного двойным забором и раскинувшегося на холмистой местности загородного парка беспорядочными рядами двухэтажных терракотовых строений растянулись корпуса главного завода.

Вахтенный — мускулистый андроид, смахивающий на сильно поддавшего ирландца из «Ночного дозора», — внимательно разглядывал медленно подъехавший «силлз-максвелл», за рулем которого сидел небольшой человек в кислородной маске в клеточку. Страж помедлил секунду, пока не сообразил что-то своими ленивыми мозгами, затем расплылся в улыбке и шутливо отсалютовал:

— Ага, вот теперь ясно, это мистер Элистер Кромптон, наш главный эксперт. Как дела на любовном фронте, Эл?

— Трахни себя в зад, — ответил Кромптон.

Любой андроид воспринял бы это как ужасное оскорбление, ибо эти несчастные физически неспособны на подобное анатомическое извращение. Но Майк Меджиннис не обиделся. Вот уже десять лет он таким образом приветствовал Кромптона и всегда слышал один и тот же ответ. Любое другое приветствие смутило бы его.

— Как я рад, мистер Кромптон, право же, я очень рад! — со смехом сказал псевдоирландец и помахал рукой вслед проехавшему в ворота Кромптону.

Через несколько минут, поставив свой «силлз-максвелл» на обычное место, Кромптон уже шествовал по безукоризненно чистым коридорам «Сайкосмелл, Инк.». Как всегда, он вошел в помещение ровно в 8.52 и теперь шагал своим обычным путем по Лавандовому проходу — так непочтительно называли главный коридор. Кивнул мистеру Демиджеру, главному мацератору, и мисс Резьют, помощнице дистиллятора. Миновал неизбежную группу экскурсантов и услышал, как Доминик Спеллинге из «Паблик рилейшнз мен» распространяется перед небольшой группой туристов о том, как якуты на юго-западе Малой Азии сдирают кору со стиракса, как бальзам в результате сочится по стволу, его собирают, потом кипятят...

Кромптон продолжил свой путь мимо ароматных кладовых, набитых охапками кассий и гиацинтов, розмарина и мяты, герани и пачулей. Он прошел кладовые для внеземных субстанций. Каждая кладовая была снабжена особым устройством для контроля за составом воздуха, влажностью и температурой. В этих кладовых хранились сравнительно дешевые внеземные растения, такие, например, как индригита с Цефеуса II, ломтики каннотии (отвратительно воняющие, пока их не смешаешь с маслом из пальмерозы и иононом), лепестки ночного цветка оцепти и тому подобное.

Дальше коридор раздваивался. Кромптон повернул налево и подошел к двери в конце коридора с табличкой «Кабинет главного эксперта». Это был его кабинет, центр его маленькой империи внутри монополии. Именно здесь Кромптон создавал свои композиции, которые привлекли к нему внимание ведущих ароматологов и стали образцом для специалистов в этой области.

Его помощница мисс Анакос, гибкая брюнетка с модной прической а ля Медуза, уже восседала за одним из рабочих столов.

— Доброе утро, мистер Кромптон, — сказала она.

Кромптон галантно поклонился. Все два года, пока она была его помощницей, Кромптон испытывал к ней страстное влечение. Но никогда не обнаруживал своих чувств, потому что это было бы неприлично, недостойно и бесполезно: хорошенькие молодые женщины существовали не для таких, как Кромптон, — непривлекательных физически, умственно и духовно.

— О, мистер Кромптон, наконец наступил этот великий день, не правда ли? Ваш великий день, мистер Кромптон. Вы взволнованы?

Кромптон скинул с себя кислородную маску — в сверхчистой атмосфере с гипервентиляцией она была не нужна.

— Право же, все это ерунда, — пожал он узкими плечами. — Хотя для поднятия духа, пожалуй, неплохо.

— Для поднятия вашего духа! — Мисс Анакос любила подчеркивать отдельные слова, что действовало Кромптону на нервы. — Вы же, как-никак, наша «звезда» сегодня.

— Не могу сказать, что мне безразличен почет, — отозвался Кромптон, — но ваши поздравления несколько преждевременны. Ровно в полдень соберется Совет директоров, где состоится моя презентация. Как еще отнесется к ней мистер Блаунт.

— Он будет в восторге. — сказала мисс Анакос. — Вы лучший в мире изобретатель психозапахов, мистер Кромптон, и вы сами это прекрасно знаете!

Непомерные похвалы мисс Анакос в адрес его талантов — без единого намека на восхищение им как мужчиной — начали раздражать Кромптона. Он сел за стол и сказал:

— Все может быть, мисс Анакос. А теперь за работу! Принесите препарат Эйч. Мне потребуются также компоненты из четвертой серии реактивов.

— Да, сэр!

Она проскользнула совсем рядом, и он уловил легкий аромат ее кожи.

«Бог мой, — подумал он, — как бы я хотел закупорить в бутылку этот запах!»

И решительно погрузился в текущую работу. От того, что он сотворит за ближайшие несколько часов, зависело очень многое. Даже мисс Анакос не подозревала, насколько многое.

Уже в далекой древности знали о способности запахов пробуждать воспоминания. Гермипп из Смирны в своих «Ботанических исследованиях» рассказывает, как король Фересид из Салоник заплатил двести талантов серебра за малюсенький кусочек арабского аницеруса, который в смеси с мирром, ладаном, истолченным в порошок рогом антилопы и с гирканьянским медом вызывал у него видение огромного, мрачного мраморного замка, расположенного высоко в горах Кавказа. В Вавилоне, еще до хеттов, искусные лекари излечивали чуму и шистосоматоз смесью благовоний. В Китае считали, что масло, выжатое из ночных цветков асфодели, смешанное с серебром, истолченной слоновой костью и корнями лотоса, завернутое в красные ивовые листья и выдержанное в течение десяти лет в гранитной чаше, позволяет людям вспомнить, как они выглядели до своего рождения.