Александр Лукьянов - Старик с обочины

По правую руку показалось серое здание под обомшелой шиферной крышей. Это и был бывший столярный цех, а теперь одновременно мэрия «курорта», его клуб, резиденция охранников, хранилище общественного продовольственного неприкосновенного запаса, арсенал, мастерская и универмаг. Вернув инструменты хмурому Баклажану, копавшемуся в тесной кладовой, Старик пару минут постоял, рассматривая столярку снаружи, после чего направился к дому Борова.

Выйдя на крыльцо, Боров кивнул в сторону груды серо-зеленой грубой ткани.

– Разберёшься. – устало сказал он. -Чтобы к пятнадцати ноль-ноль было готово, потому что в пятнадцать тридцать надо выходить.

– Можно пойти с вами? -спросил Старик.

– Носильщики не нужны. -ответил Боров. -Платы не будет.

– Да я так… посмотреть.

– Любопытствуешь, значит? Ладно, шей, там видно будет.

Собственно, видавшие виды картонные коробки никакими мешками не были. Их обтянули брезентом, приделали лямки, карманы, всякие пуговицы-застёжки и приспособили для бережной транспортировки на спине и груди всевозможных «штук». Требовалось пришить на место всё, что оторвалось, положить латки на дыры и зашить прорехи. Дело спорилась и, пожалуй, могло быть завершенной за час до срока. Старик поглядывал на окно, в котором мелькала смутная тень Борова. Тот тщательно заворачивал «штуки», выменянные за неделю у добытчиков, готовя сокровища к отправке. Последним, кто внёс свою лепту в бизнес «курортного» торговца, был Хоботяра. Он вчера вечером оптом сбыл Борову свои находки, а с рассветом уже подался на северо-запад в сторону Лукьяновки. Хоботяра считался невероятно везучим добытчиком. Много раз его группа оказывалась на волосок от смерти, а он всегда оказывался в числе тех удавалось спастись. В конце концов, он стал пользоваться дурной славой «несчастливого талисмана» и с тех пор всегда ходит в одиночку.

Вынырнув из-за двухметровой высоты пирамидального куста смородины, к дому метнулся охранник Бульдог. Нетерпеливо забарабанил в мутное стекло.

– Чего там? – недовольно отозвался Боров.

– Слышь, тебя там Хрыч кличет.

– А самому ему зайти слабо? Непременно инвалиду до столярки ковылять? Не пойду.

– Не, такое дело… В общем обязательно там нужен.

– Провалиться вам… Иду.

Кряхтя, Боров выбрался на заросший дворик. Поднял на ходу пару починенных упаковок, посмотрел, кажется, остался доволен работой. Переваливаясь по-утиному, удалился. Старик заметил, что Боров потерял на крыльце исписанный лист бумаги, но окликать не стал. Подобрал бумагу, начал читать, задумался, хмыкнул, крепко потёр подбородок. Ещё раз прочёл, вернулся к работе, но теперь шил рассеяннее, несколько раз отвлекался.

Территория бывшего СССР

Сибирь Усть-Хамский район Хамской области

Аномальная Зона внеземного происхождения

Черново, «Курорт новоселов»

13 часов 00 минут 1 августа 2007 г.

Ровно в час пополудни послышались тягучие удары молотка по подвешенному куску рельса. Старик осмотрел отремонтированную и аккуратно уложенную тару, встал, с хрустом потянулся и пошёл к столярке. Рядом с ней находился предмет гордости «курортников» – дармовой душ. Когда лет тридцать пять назад в Черново только начинали обосновываться первые обитатели, незаслуженно забытый гений додумался вкатить в крематорку за ручьём большой железный бак с подведёнными к нему трубами. Крематорка оказалась уникально устойчивой и действует по сей день! Как и всё гениальное, горячее водоснабжение элементарно просто. Как в классической школьной задаче – в одну трубу самотеком вливается холодная вода из ручья, превращается в пар струями плазмы, хлещущими бак, а пар вырывается через другую трубу. По пути он охлаждается, конденсируется и до «курорта» доходит горячая вода. Так что при желании любой «курортник» может вволю помыться. Со сравнительными удобствами и совершенно бесплатно.

Старик сорвал по дороге лист подорожника. Его уже научили вчера, как использовать это неприхотливое мутировавшее растение в качестве неплохого заменителя мыла. Кран злобно фыркнул, сплюнул остывшую воду и выдал на ладони толстую тёплую струю. Растёртый подорожник вспенился и отчистил с рук грязь второго трудового дня.

В Черново имелся также собственный «ресторан». В одном из помещений на первом этаже бывшего столярного цеха стояли два длинных стола, сколоченных из струганных некрашеных досок, и такие же грубые лавки. Старик отдал на входе три патрона повару Пельменю и получил от подрабатывавшего сегодня на кухне Ташкента алюминиевую армейскую миску с тушеной картошкой, такую же вторую посудину с чем-то супообразным и кружку с традиционным подслащённым мятным отваром.

Громких разговоров за столом не вели, ели молча, либо переговариваясь вполголоса. Священное право повышать голос в «ресторане» было только у Пельменя и тот им сегодня воспользовался:

– Эй, Бармалей!

– Ну? -поднял голову мрачный, заросший недельной щетиной охотник, сидевший в тёмном углу.

– Свинина заканчивается. Полтуши осталось.

– Все крысоловки твои сломались, что ли?

– Хохмить в «раю» будешь. -невозмутимо парировал Пельмень. -На Райке. Когда промышлять пойдешь?

– Завтра с солнышком. -проворчал Бармалей.

– Подсуетись, родимый. Не то мужики опять на вегетарианскую диету сядут. Взвоют, когда наварю им морковки…

– А что я – один тут с автоматом?

– Батон и Дырявый, похоже, сгинули. Колотун с двумя новичками… Памперсом и… ну, как его… тоже, как видно не вернутся. Про Носка уж не говорю, царство небесное. Вы, охотники, хоть бы молодняк себе в ученики брали.

– Ага, -оскалился Пельмень, -вот, к примеру, сосунка этого. Хы!

Он указал кружкой на Старика.

– Я бы не пошёл к тебе в ученики. -добродушно ответил Старик. -Не люблю тех, кто зверушек изничтожает. По-моему это следствие искалеченной психики. Наследие тяжелого детства: родители в угол ставили, одноклассники булочки отбирали.

Бармалей полиловел и сжал кулаки.

– Э, э! -предостерегающе помахал мятым половником Пельмень. -Поспокойнее за столом, Бармалей. А ты, Старик, не зарывайся, знай место. Завтра четверг, новосёлов опять к нам через ворота выведут, так что вполне можно из них кого-то присмотреть, не все же – мусор. Давай, Бармалей, воспитывай смену, а то, не ровен час, сожрут тебя зайцы, мы без твоих поставок исхудаем…

Обедавшие заржали.

– Типун вам всем на языки, трепачи. -от души пожелал Бармалей, допил отвар и вышел.