Дмитрий Колосов - Воин

Невидимые крылья доставили царя в воздушный дворец Митры. О, Ксеркс никогда не видел подобного великолепия! Стены дворца были сложены из огромных блоков неведомого пурпурного камня, крыша блестела золотом. Золото было и внутри дворца. Несчетное множество слитков и колец, браслетов и монет с солнечным ликом Ахурамазды. Небрежно сваленное кучами у беломраморных колонн, разбросанное по полу и у серебряных лестниц оно искрилось, играло, издавая глухой бархатный звон, когда ноги царя касались его желтой поверхности.

Здесь все было из золота — столы и кресла, сундуки и вазы. Даже цветы — и те были составлены из отлитых искусным мастером золотых лепестков и бутонов. Поначалу такое обилие драгоценного металла поражало и восхищало царя, но постепенно начало утомлять.

Ксеркс наклонился к золотому фонтану. Пахнущая золотом вода совершенно не утолила жажду. Осмотревшись, он заметил неподалеку столик, сплошь заставленный вазами с солнечными плодами. Царь устремился к нему. Окинув плотоядным взором фруктовое великолепие, он выбрал огромный персик с нежной бархатистой кожицей, пахнущий солнцем. Он поднес плод ко рту и — о ужас! — царские зубы соприкоснулись с хладным металлом. Ошеломленный он отшвырнул от себя персик, тот покатился по полу с мелодичным звоном. Не веря в реальность происходящего, царь хватал плод за плодом. Все они превращались в его руках в золото. Закричав от страха, Ксеркс рухнул на золотой пол и забылся.

Очнулся он от звонкого смеха. Осторожно приоткрыл глаза. Все та же сверкающая золотом зала, тихий перезвон драгоценных подвесок люстр, да задорный девичий смех неподалеку.

Люди? Царь сноровисто перекатился на четвереньки. Они спасут его!

Следуя за ускользающими звуками смеха, царь бежал по нескончаемому дворцу. Одна за другой мелькали великолепные залы, отделанные белым, розовым и черным мрамором, темно-бурым гранитом, самшитовым и сандаловым деревом. Вдоль каменных стен стояли драгоценные статуи неведомых могучих героев и прекрасных голубоглазых женщин. Они были отлиты из ярко-белого металла, одеяние статуй покрывали тысячи изумрудов и рубинов, руки были выложены слоновьей костью, вместо глаз сверкали огромные бриллианты, отчего взор их уподоблялся взгляду ночных оборотней. Постаменты статуй были покрыты мозаикой из яшмы и бирюзы.

Царь бежал дальше, мимо коллекций неведомого оружия; отделанные чернью мечи и щиты были столь огромны, что могли принадлежать лишь титанам.

И везде было золото. Сверкающее, словно огонь, золото. Порой ноги царя тонули в нем по колено. Тогда золотые щупальца вцеплялись в его кожу и пытались не пустить дальше. Сотни, тысячи сверкающих изображений Ахурамазды смотрели на него и шептали:

— Куда ты спешишь? Останься с нами!

Но царь упорно вырывался из их объятий.

Наконец бесчисленные залы остались позади. Он стоял на берегу небольшого лесного озерца, с наслаждением вдыхая свежий, не отравленный золотом воздух.

Послышался звонкий смех. Из-за песчаной косы показалась стайка девушек. Столь прекрасных, каких царю никогда не приходилось видеть прежде. Они были совершенно наги, солнце играло на влажной коже. Смеясь девушки окружили царя и начали водить хоровод. Их совершенные тела манили царя, ввергая его в сладкую истому. Не сознавая, что делает, Ксеркс скинул тяжелый парчовый халат и начал медленно расстегивать петли на нижней рубахе. Красавицы смотрели на его толстое чрево и заливались веселым смехом. Затем они набросили на себя невесть откуда взявшиеся прозрачные хитоны и убежали. Осталась лишь одна, самая желанная, чьи ноги и тело царь уже сотни раз покрыл мысленно поцелуями. Она прижалась к груди и запрокинула очаровательную головку. Чуть припухлый, словно розовый бутон, рот приоткрылся в ожидании поцелуя. Царь потянулся губами к этому рту и…

Ксеркс открыл глаза. Он лежал на обитой шелком кушетке в своей опочивальне. На столике у изголовья стоял отвратительно пахнущий золотом бокал. Ощущая дикое напряжение в чреслах, он застонал:

— О, какой был сон! Какой сон! Какая жен…

Царь осекся на полуслове. Если наваждение золотого сна исчезло, то девушка из него определенно переместилась в реальность. На всякий случай Ксеркс трижды зажмурил глаза. Видение не исчезало. Девушка по-прежнему сидела на краешке кресла и чуть насмешливо смотрела на царя.

— Иди ко мне, — хрипло сказал царь, все еще опасаясь, что это призрак, который тут же исчезнет. Но «призрак» не исчезал. Премило улыбнувшись, она отрицательно показала головой.

— Кто ты?

— Мечта.

— Не уходи.

Девушка погрустнела. Ксеркс заволновался.

— Ведь ты не исчезнешь?

— Это зависит от тебя, царь. Мечта не всегда вольна в своих поступках.

Все еще не веря тому, что видит, Ксеркс поднялся с кушетки. Девушка шагнула ему навстречу. Пальцы царя коснулись ее талии. Вне всякого сомнения это была живая, слепленная из сладострастной плоти девушка.

Царь ощутил, что его охватывает неодолимое желание.

— Пойдем со мной.

Взяв незнакомку за руку, он попытался увлечь ее к кушетке. Но девушка не повиновалась его воле. Неожиданно сильным движением она освободилась из рук царя.

— Но я могу заставить тебя! — пригрозил Ксеркс.

Незнакомка негромко рассмеялась.

— Мечту не приневолишь.

— Да кто ты такая и как здесь очутилась?

Царь повернулся к двери, чтобы окликнуть стражу, но гостья опередила его.

— Я мечта. Мечта из далеких земель. А попала сюда по воле твоего верного слуги Мардония.

— Храбрый Мардоний! Он не забыл о своем царе. Но кто ты? Чья дочь?

Ответ был подобен хлесткой пощечине.

— Мой отец был распят по твоему приказу в Сардах. Я Таллия, дочь милетского тирана Гистиэя!

И Ксеркс все вспомнил…

История эта началась много лет назад, когда Ксеркс был стройным и ловким юношей. В те времена Парсой правил его отец, великий Дарий. Покончив с самозванцем-магом, захватившим царский престол, и укрепив свою власть, царь Дарий стал подумывать о том, чтобы увеличить пределы державы. Поход на восток не имел смысла — арии еще не успели закрепиться в Дрангиане и Арахозии. На юге границы Парсы вышли к теплому морю. Оставались запад и север. Здесь проживали три народа, земли которых царь Дарий желал превратить в свои сатрапии — эллины, западные цуны и полудикие кочевники скифы. Захватить Карфаген было невозможно из-за преграждавших дорогу пустынь, которые уже погубили армию Куруша. Был еще морской путь, но финикийские навархи наотрез отказывались участвовать в походе против соплеменников. Дарий не хотел портить отношений с мореходами. Огромные выгоды сулил поход на Элладу, но парсийские полководцы все как один указывали на вероятность нападения скифов, которые давно точили акинаки, выжидая лишь удобного момента, чтобы двумя волнами — через Кавказ и Балканы — хлынуть в Азию.