Александр Березин - Пятьсот первый

-- Милиция тебя больше не найдет,--оборвал я поток слов.

-- Маэстро! Нам конец. Они не оставят это так просто!--Тиа являла собой эталон отчаяния.

-- Скажи, мы сможем найти оба процессора?

-- Да, с нами излучатель.

-- Отлично. Армян, у Сайда "жигуль" на ходу?

-- Вчера вроде катался.

-- Маэстро, что ты задумал? Не впутывай в эту историю больше людей!

-- Мы уничтожим оба процессора, Ти... Таня, у них останется один, они не станут им рисковать и отвяжутся от нас.

-- Авиетки...

-- Их без труда застукает ПВО.

-- Какие процессоры?! Какие авиетки?! Что такое?! --справедливым возмущением взорвался Армян,--и какого ... ты выкинул ружье?

-- Не ругайся. С нами девушка. Радуйся, благодаря моему уму, нам, кажется, удастся избежать препарации. Теперь ловим мотор и к Сайду.

Но нашим мечтам не суждено было сбыться. Противная до боли, знакомая волна пригвоздила нас к асфальту.

Каждый день даст тебе десять новых забот,

И каждая ночь принесет по морщине,

Скажи, где была ты, когда строился плот

Для тебя и для тех, кто дрейфует на льдине?

Нас грубо вытолкнули из процессора и повели вверх по наклонному коридору. Единственное, что пока успокаивало меня в данной ситуации, так это то, что в отличие от нас, руки Тиа не стягивал стальной обруч. Она шла свободной. Армян ни чему не удивлялся, его глаза горели диким огнем жажды мести и когда мимо нас быстро пронесли наверх носилки с четырьмя изувеченными, ноги которых были залиты кровью, Армян с удовлетворением отметил:

-- Надо же, во всех попал. Хорошее было ружье, кучно долбило.

Все четверо просверлили нас ненавистными взглядами, Армян с удовольствием показал им язык. Молодец он все-таки. Несмотря на скорую препарацию, ко мне возвращалось хорошее настроение. Путь на каплевидных аппаратах оказался не долгим, жаль, конечно, ведь каждая минута приближала нас к роковому моменту. Мы вышли около ступеней, шедших вверх, и я без труда узнал дверь наверху, дверь, за которой находился ненавистный Четвертый. Когда мы поднимались, я успел шепнуть Армяну.

-- Если мы постукаем ногами одну сволочь за этой дверью, с меня презент.

-- Считай, что твой презент у меня в кармане,-- Армян оглядел свои здоровенные ноги в тяжелых ботинках на рубчатой подошве.--Ты знаешь, мне его заранее не жаль, твоего клиента.

-- Ты прав, такого жалеть нельзя. Я смывался отсюда с великим сожалением, что не успел побеседовать с ним в нужной обстановке.

-- Радуйся, мы можем исправить твою ошибку.

Но к Четвертому нас не пустили. Мы остались стоять перед дверью. Чуть поодаль расположилось ДЕОС из нашей свиты. Они держали в руках излучатели и иногда искоса посматривали в нашу сторону.

-- Шакалье,--не выдержал Армян. Ему явно хотелось найти объект приложения своих усилий.--Слушай, если не получается с этим Четвертым, давай приласкаем вон тех.

-- Ты гений, но со связанными руками и при наличии у них изучателей, они скорее приласкают нас.

-- Плевать.

-- Армян, не сходи с ума!

-- Послушай, ты затащил меня сюда, на их чертову металлическую лоханку? Затащил,-- ответил он за меня,-- Ты выкинул ружье? Выкинул. А в кармане у меня лежало еще два . патрона. Улавливаешь? Я мог при желании кокнуть того, кто вляпал нас в асфальт, в тот момент, когда он занимался оставшимися в квартире и ослабил контроль. Теперь будь здоров, не мешай мне,-- он развязной походкой направился к людям в серебристых костюмах. Те насторожились, но видимо не очень-то они опасались землянина, испытывавшего к тому же острый дефицит в руках. Между тем Армян, как ни в чем не бывало, приблизился к ним в плотную (вот дураки, искренне удивился я, мало им оторванных ног) и резким кивком головы вышиб веер кровавых брызг из носа стоящего справа. Второй также испытал приятные ощущения у себя в промежности, куда Армян со смаком влепил ему ботинком.

Они еще корчились, эти недотепы, а я рванулся вперед подальше от проклятой двери. Но Армян не мог отказать себе в удовольствии наступить на горло одному из них и задать каверзный вопрос.

-- Жить хочешь?

Задыхающийся от огромной массы армяновского тела человек, усиленно закивал головой в знак полного согласия. А я, видя что просто так Армяна не оттащишь, заорал.

-- Армян! Пусть освободят нам руки!

-- Ты слышал? -- это относилось к придушенному. Тот сделал неуверенный жест рукой в сторону отлетевшего излучателя. Мне стало все ясно.

-- Какая кнопка?!

-- Третья грань, четвертая...--просипел тот.

Опустившись на четвереньки, я подбородком перевернул излучатель и, нащупав нужную кнопку, нажал. Стальные кольца, стягивающие наши руки, со звоном упали и тут с жужжанием отворилась дверь в апартаменты Четвертого. Мы, как по команде, ринулись в проход, но аналогичная дверь успела перекрыть нам дорогу. Мы повернули вниз, успели забраться в одну из каплевидных машин и подергать кучу разнообразных рычажков, ничего более. Машина не двинулась с места. А потом подоспели они. Как порой бывает трудно признавать поражение после нелегкой победы, но мы сделали это с достоинством. Мы спокойно вылезли из аппарата и стали перед толпой в серебристых комбинезонах. Один из них поднял блестящие обручи и их капкан снова защелкнулся у нас за спинами.

Потом был краткий миг прозрения, но прозрения страшного. Я лежал на операционном столе, приторно знакомый запах заполнял помещение, выложенное зеленоватыми плитами резкий звук хирургических инструментов, раскладываемых на столике, раздавался похоронным маршем.

-- Армян!!!--не выдержал я. Ровно никакого ответа, наверное ему успели вспороть живот немногим раньше, ведь удовольствие надо растягивать,-Считай, что я жму тебе руку!

-- Дайте ему наркоз,-- услышал я чей-то тихий голос.

И вдруг... я не поверил. Я увидел глаза Тиа, одни глаза, лицо прикрывала белая повязка. Она вытащила откуда-то снизу маску, закрыв мне одновременно рот и нос. Одуряющий аромат полился мне в легкие, мысли стали путанными. Тиа? Она сама станет меня препарировать? Что это? У нее на халате номер 400?! Тогда все понятно... Как же, новый взлет, видимо, стремление иметь меньший номер сидит у них в крови. Но она смотрела на меня спокойно, никакого волнения, казалось, ее глаза излучают радость. Все же она предала меня. Дурак, старался из-за нее как последний кретин. Надо было отдать ее Адмиралу. Вряд ли он цацкался бы с ней как я. Впрочем чушь! Я как отрезвел, я не испытывал к ней ненависти. Почему? Почему?! Но... как все просто, я же люблю ее!!! Мозг постепенно начал уводить мысля в небытие, свет стал меркнуть большими размытыми пятнами. Последнее, что я с удовлетворением отметил; в момент, когда они все склонились надо мной, был лоб Луи, рана зарубцевалась очень некрасиво...