Фриц Лейбер - Странник (The Wanderer)

Голос Йоханнсена заглушил низкий, сверлящий, почти инфразвуковой рев. Дон почувствовал под ногами вибрацию, лунный грунт заколыхался и космонавт потерял равновесие. В падении он постарался согнуть в локтях руки и прикрыть шлем. Но он видел, как серый слой пыли покрывается рябью и немного вздымается то тут, то там, как толстый ковер, под которым разгуливает ветер, – а инерция придерживала его на месте, над трясущейся твердью Луны.

Дон упал. Грохот усилился. Толчки становились все сильнее. Повсюду вздымались фонтаны пыли. Но, к счастью, шлем Дона не треснул.

Так же неожиданно, как и начался, рев прекратился.

– Йо! – позвал Дон. – Йо! – закричал он снова и включил языком сигнал тревоги.

С западной стороны Атлантического океана на него падали отраженные блики непривычного, пугающего фиолетово-желтого цвета.

Ответа со станции не было.

9

Марго и Пол вместе со всеми двинулись к автомобилям. Они не помнили, кто первым сказал: «Давайте-ка лучше выбираться отсюда». Но все тут же согласились. Только Профессор хотел остаться у своей астролябии, состоящей из зонтика и угла стола. Он даже пытался уговорить коллег-наблюдателей остаться с ним, но, в конце концов, его самого отговорили от этой затеи.

– Рудольф – холостяк, – в порядке объяснения обратился Хантер к Марго, когда они вместе ждали собирающегося Профессора. – Он может не спать ночами, наблюдая за каким-то явлением, ломая голову над шахматной задачей или пытаясьувлечькакую-нибудьактрисочку, – последнее он крикнул Рудольфу, – но у нас у всех есть семьи!

Пол хотел побыстрее попасть в штаб-квартиру Лунного Проекта. Он решил, что они с Марго свернут к Ванденбергу-Два, и хотел уже сказать, что лучше всего пешком пойти к Пляжным Воротам, – так будет быстрее – но вспомнил, что проверка пропусков там – довольно затяжная процедура.

Когда все уже собрались, Мяу, видя, что Рагнарок на поводке, осмелела, вырвалась и стала носиться по песку возле террасы.

Анна остановилась, ожидая, пока Марго поймает кошку, остановилась и ее мать Рама Джоан. Они составляли довольно странную пару: спокойная девочка с рыжими косичками и женщина с мужеподобными чертами лица в мятом фраке.

Наконец, Профессор присоединился к ним, вся группа двинулась быстрым шагом, чтобы догнать тех, кто уже вырвался вперед.

Профессор большим пальцем указал на Бородача.

– Этот тип чернил мое доброе имя? – спросил он у Марго.

– Нет, совсем наоборот! Мистер Хантер делал вам рекламу, – с улыбкой ответила девушка. – Если я хорошо его поняла, вас зовут Рудольф Валентино.

– Нет, – рассмеялся Рудольф. – Рудольф Брехт. Но должен вам сказать, что Брехты, так же как и Валентино, тоже вполне удачливые обольстители.

– Вы забыли свой зонтик, – вмешался в разговор Хантер. – Нет, – он схватил Брехта за локоть, – я не разрешаю возвращаться за ним.

– Да я и не собирался, Росс, – ответил Рудольф. – Я оставил его там специально как своего рода памятник. Кстати говоря, нужно было бы на этом листике дописать, что мы – банда глупцов. Нам всю ночь придется ехать в темноте, среди всеобщей суматохи, вместо того, чтобы остаться в этом дивном местечке и использовать время для плодотворных наблюдений, а потом позавтракать на свежем воздухе.

– Я не уверен, что это – дивное местечко, – мрачно заметил Хантер, но Рудольф прервал его и указал на Странника.

– Допустим, что это настоящая планета, – сказал он. – Тогда, скажите, что это за золотые и фиолетовые пятна? По-моему, желтые – это пустыни, а фиолетовые – океаны водорослей.

– Сухие области кристаллизованного йода и серы! – наобум сказал Хантер.

– Границы которых охраняет демон Максвелла? – с легкой иронией спросил Профессор.

Пол посмотрел вверх. Фиолетовая полоса была теперь шире, а желтая поверхность, которая передвинулась ближе к центру неизвестного небесного тела, своей формой напоминала толстый полумесяц.

– Я думаю, что это океаны с золотистой водой и земля, поросшая фиолетовыми деревьями, – сказала Анна.

– Нет, милая девочка, нужно соблюдать правила игры, – улыбнулся Профессор. – А это значит, что нельзя выдумывать вещи, которых нет здесь, на Земле.

– Это у вас такой метод исследования неизвестного? – поинтересовалась Рама Джоан. – Вы действительно так к этому подходите?

– Да. Ко всему на свете. Это, пожалуй, самый верный принцип, даже жалко бывает, что он принадлежит не мне, а некоему Оккаму, – ответил Брехт. – Юная леди, – снова обратился он к Анне, – как лучше всего попасть в милость к вашей маме? Я еще никогда в жизни не соблазнял Раму, а идея эта меня весьма привлекает.

Анна пожала плечами, ее рыжие косички весело подпрыгнули. Рама Джоан сама ответила на этот вопрос.

– Не надейтесь, я не разделяю ваших взглядов, – холодно бросила она.

Неожиданно она стянула с головы чалму, освободив из-под нее копну прелестных золотисто-рыжих волос. И только тут стало заметно сходство матери и дочери. А фрак показался Марго еще нелепей.

Они почти нагнали ушедших вперед членов симпозиума. Пол с удивлением заметил, что почти все, удаляясь от Странника, идут сгорбившись, и тут же обнаружил, что сам ссутулился точно так же.

Они обогнали Дылду и двух женщин, одна из которых держала в руке включенный радиоприемник. Сквозь треск помех пробивались слабые звуки концерта ля минор Грига.

– Я пыталась поймать другие станции, – объяснила женщина Хантеру, – но помехи были еще сильнее.

Неожиданно музыка стихла. Вся группа остановилась. Остановились и идущие впереди.

– Передаем сообщение из Сигалерта, – произнес ясный голос. – Автострады, ведущие к Голливуду, Санта-Монике, а также к Вентуре закрыты ввиду заторов. Водителей просят не пользоваться этими автострадами до специального сообщения. Мы советуем всем оставаться дома. Неизвестный объект, наблюдаемый в небе – это не атомный взрыв. Только что мы разговаривали по телефону с профессором Хумасоном Кирком, известным астрономом университета в Тарзане, который сказал нам, что неизвестный объект в небе – это без сомнения, повторяю – без сомнения – странствующая туча металлической пыли, отражающая солнечный свет. Так что опасаться нечего. Профессор считает, что это пыль золота и бронзы. Общий вес этого облака, как уверяет ученый, не более трех килограмм, а сама пыль не представляет угрозы…

– Что за дурак! – не выдержал Рудольф Брехт. – Это же надо выдумать – пыль!

Несколько человек шикнули на него, но когда он замолчал, из приемника был слышен только приглушенный помехами фортепианный концерт ля минор.