Сергей Михайлов - Трещина

-- Как они выглядели?

-- Небольшого роста, смуглые и очень проворные, словно обезьяны. Когда я очнулся, никого уже не было. Нож, лежавший у меня в кармане, исчез. И тогда я понял, что жить мне осталось считанные часы. Я потерял много крови и не мог самостоятельно передвигаться, я решил дожидаться своего часа здесь, не надеясь на какую-либо помощь. К счастью, судьба послала мне вас.

Николай и Борис стояли по обе стороны от умирающего Лепешкина, слушая его печальный рассказ. Им было неловко из-за своей беспомощности, своей бездеятельности, своего крепкого здоровья, наконец. А Лепешкин умирал, это было видно даже неопытным глазом. Дыхание становилось все тяжелее и прерывистее, голос срывался на хрип, движения рук стали судорожными и бессмысленными, а в глазах светилась такая тоска, что молодые люди, при всем своем недоброжелательном отношении к маленькому бухгалтеру, не могли не почувствовать жалости к нему.

-- Мы вас отнесем в лагерь, -- сказал Николай. -- Там вам будет лучше.

-- Нет, нет! -- запротестовал Лепешкин горячо. -- Я дороги не перенесу... Все равно скоро наступит конец... Так зачем же мучить и себя, и меня лишними хлопотами? Подождите лучше здесь, я вас долго не задержу... Это... это моя последняя просьба.

Молодые люди молча кивнули. Лепешкин впился в их лица горящим взглядом.

-- Скажите, -- его дрожащий от волнения голос был еле слышен, -вы простили меня?

-- Конечно, конечно, -- почему-то смутившись, ответил Николай. -Успокойтесь. А мы попробуем сделать носилки: может быть, все-таки удастся доставить вас в лагерь.

...А в лагере тем временем происходили следующие события.

После того как молодые люди отправились в поисковую экспедицию, Олег Павлович тоже покинул лагерь и углубился в лес, чтобы пополнить запас дров.

-- Не уходите далеко, -- напутствовал его Климов, -- не ровен час, попадете к каким-нибудь придуркам в лапы.

-- Не беспокойтесь, Семен Степанович, я буду рядом.

Климов же, захватив свой инструмент, спустился к реке и, удобно устроившись на берегу, принялся что-то мастерить. Нож, подаренный накануне Николаем, действительно, был отличным, и Климов, ловко орудуя им, был очень рад своему приобретению. У автобуса остались только женщины. Под руководством Марии Семеновны работа по приготовлению обеда продвигалась быстро и весело. Девушки, несколько свыкшиеся со своим новым положением, порхали вокруг пожилой женщины, словно бабочки; их беззаботное щебетание, раздававшееся то там, то здесь, вносило в атмосферу лагеря домашний уют и какое-то неосязаемое тепло. Мария Семеновна с улыбкой смотрела на них и качала головой.

-- Для вас это все романтика, забавное приключение, -- сказала она девушкам, когда те оказались рядом, -- а я ведь уже пережила нечто подобное сорок лет назад.

-- Как так? -- с недоумением спросила Татьяна.

-- Да очень просто, -- продолжала Мария Семеновна. -- Я во время войны партизанской кухней заведовала, более двух лет в бригаде Ковпака по белорусским лесам колесила. Я в те годы совсем молоденькой была, вот как вы сейчас. Только кормить мне тогда приходилось не восьмерых, а сотню, а то и полторы бойцов. Вот где потрудиться пришлось!

-- А самого Ковпака вам доводилось встречать?

-- А то как же! Вот как с тобой сейчас, так и с ним не раз разговаривала. Хороший был человек, добрый.

-- Мария Семеновна, расскажите!..

За разговорами прошло несколько часов. Олег Павлович то появлялся, неся целую охапку хвороста или сухих веток, то снова исчезал. Климов продолжал сидеть на берегу, предаваясь своему любимому занятию; его спина хорошо была видна с обрыва.

Мария Семеновна взглянула на часы и с тревогой произнесла:

-- Что-то не идут наши мужчины. Уж не случилось ли чего? Вот и обед уже поспел.

В этот момент со стороны леса послышался треск ломаемых сучьев и громкое сопение. Женщины, сидевшие у костра, вскочили на ноги.

Прямо на них, поблескивая злыми глазками, неторопливо, вразвалку, шел огромный медведь.

-- В автобус! Быстро! -- шепнула Мария Семеновна, и женщины опрометью бросились к спасительной машине.

-- Ой, а дверь как же закрыть? -- трясясь от страха, закричала Татьяна.

-- Не знаю, -- прошептала Мария Семеновна, наблюдая за хищником.

Все так же не торопясь, медведь последовал за своими предполагаемыми жертвами; он был уверен в своей силе, поэтому действовал спокойно и без излишней спешки. У автобуса медведь остановился и с удивлением начал обнюхивать переднее колесо; видимо, сей предмет обескуражил его своей необычностью и незнакомыми запахами. Удовлетворив свое любопытство, хищник встал на задние лапы и сквозь стекло увидел испуганных людей.

-- Мама! -- хором заорали девушки. В унисон им медведь заревел что-то на своем языке, доведя наших героинь чуть ли не до обморочного состояния.

-- Лишь бы он не догадался в дверь заглянуть, -- все так же шепотом произнесла Мария Семеновна, боясь, видимо, что медведь может ее услышать.

Действительно ли лесной хищник ее услыхал, или древний инстинкт подсказал ему этот шаг, но только медведь вдруг исчез из окна, и уже в следующий момент его лохматая морда показалась в проеме передних дверей автобуса.

-- Скорее к задней двери! -- скомандовала Мария Семеновна, но тут со стороны леса послышался пронзительный свист.

Женщины глянули в окно и с облегчением вздохнули. К автобусу со всех ног бежал Борис, держа над головой огромную дубину, а чуть поодаль, прижав к груди тяжелый портфель, несся Николай.

-- У-лю-лю-лю! А-а-а! -- орали оба, пытаясь напугать зверя или хотя бы отвлечь его внимание от женщин. Хищник, обеспокоенный появлением, да еще сзади, новых врагов, выкатился из автобуса, куда было совсем уже забрался, и оказался нос к носу с Борисом. Почувствовав в человеке серьезного противника, медведь встал на задние лапы и, оглашая воздух воинственным ревом, двинулся на Бориса. Выбрав удобный момент, Борис взмахнул своим орудием и со страшной силой опустил его на голову хищника. Дубина переломилась пополам, медведь же, только слегка присев, остался стоять на задних лапах; темная кровь окрасила его шерсть у левого уха и залила глаз. Яростно заревев, раненый зверь кинулся на человека. Борис инстинктивно отступил назад, споткнулся и упал на спину.

-- Николай! -- заорал он.

Ничего, кроме портфеля с золотом, у Бармина в руках не оказалось. Недолго думая, он запустил им в хищника. Но медведь не обратил внимания на столь незначительную помеху. Приведенный в бешенство болью и запахом крови, он видел только своего обидчика и только его желал растерзать на части. Вот огромная туша уже нависла над побелевшим от ужаса человеком, вот горячее дыхание смертельно раненного зверя обожгло лицо Бориса...