Джек Вэнс - Глаза Чужого мира. (Сборник)

Окошечко захлопнулось, и Кугель остался смотреть на гладкую дверь. Он лихорадочно застучал молотком, вглядываясь назад, в темноту. Со скрипом и скрежетом огромная дверь отворилась. Невысокий коренастый человечек в пурпурной ливрее жестами заторопил его:

— Заходи, побыстрее!

Кугель шустро проскочил в дверь, которую лакей немедленно притянул на место и закрыл на три железных крюка. В ту минуту, когда он это делал, послышался треск, и на дверь снаружи нажали.

Лакей резко ударил по ней кулаком.

— Я снова натянул нос этому чудовищу, — удовлетворенно сказал он. — Если бы я чуть-чуть промедлил, оно бы тебя схватило, к твоему, как и к моему, горю. Это сейчас мое основное развлечение — лишать чудовище удовольствия.

— Неужели! — сказал Кугель, тяжело дыша. — А что это за существо?

Лакей выразил свое неведение:

— Ничего определенного не известно. Оно появилось здесь недавно и прячется по ночам между статуями. Оно отличается характером вампирическим и неестественно похотливым. У некоторых из моих приятелей были причины для жалоб. По правде говоря, все они умерли в результате его мерзких действий. Так что теперь, чтобы развлечься, я дразню чудовище и вызываю его неудовольствие.

Лакей отступил назад и внимательно оглядел Кугеля:

— А ты кто такой? Твои манеры, посадка головы, бегающие из стороны в сторону глаза выдают в тебе безрассудство и непредсказуемость. Я надеюсь, что ты будешь держать эти качества в узде, если они действительно существуют.

— В настоящий момент, — сказал Кугель, — мои желания просты: крыша над головой, постель, кусочек чего-нибудь на ужин. Если я получу это, ты обнаружишь, что я — олицетворение благодушия. Я даже помогу тебе в твоем развлечении. Вместе мы изобретем что-нибудь, чтобы доконать этого вурдалака.

Лакей поклонился:

— Твои желания могут быть исполнены. Поскольку ты путешествуешь издалека, наша правительница пожелает говорить с тобой и может даже проявить к тебе великодушие куда более щедрое, чем твои скромные требования.

Кугель торопливо открестился от подобных амбиций:

— Я низкого происхождения, мои одежды испачканы грязью, от меня воняет, мои речи банальны и скучны. Лучше не беспокоить повелительницу Силя.

— Мы исправим все, что сможем, — сказал лакей. — Будь добр, следуй за мной.

Он повел Кугеля по коридорам, освещенным факелами, и наконец свернул в какие-то покои.

— Здесь ты можешь помыться. Я почищу твою одежду и найду свежее белье.

Кугель неохотно снял с себя одежду. Он выкупался, подрезал мягкие густые спутанные волосы, сбрил бороду, натер тело пахучим маслом. Лакей принес чистую одежду, и Кугель, приятно освеженный, оделся. Натягивая куртку, он случайно коснулся амулета у себя на запястье и нажал один из карбункулов. Глубоко под полом раздался стон, полный глубочайшей муки.

Лакей подпрыгнул от ужаса, и его взгляд упал на амулет. Он уставился на Кугеля с разинутым от изумления ртом, потом сделался подобострастным.

— Мой дорогой сэр, если бы я знал, кто ты такой, я проводил бы тебя в почетные апартаменты и принес бы тебе прекраснейшие одежды.

— Я не жалуюсь, — сказал Кугель, — хотя, честно говоря, белье было не совсем свежим.

Он шутливо подчеркнул свои слова, постучав по карбункулу на запястье, и от ответного стона колени слуги застучали друг о дружку.

— Умоляю, пойми меня правильно... — с дрожью в голосе выговорил он.

— Не будем говорить об этом, — сказал Кугель. — Вообще-то я собирался посетить дворец, так сказать, инкогнито, чтобы посмотреть, как здесь ведутся дела.

— Это разумно, — согласился слуга. — Без сомнения, ты пожелаешь уволить гофмейстера Сармана и младшего повара Бильбаба, когда их прегрешения выйдут на свет. Что касается меня, то, когда твоя милость вернет Силю его былое величие, возможно, найдется какая-нибудь скромная синекура для Йодо, самого верного из твоих слуг.

Кугель милостиво повел рукой:

— Если такое событие произойдет — а именно таково мое заветное желание, — о тебе не забудут. А пока я тихо побуду в своих покоях. Ты можешь принести мне сюда подобающий ужин и к нему разнообразные отборнейшие вина.

Йодо почтительно поклонился.

— Как пожелает твоя милость.

Он вышел из комнаты. Кугель развалился на самом удобном ложе из тех, что стояли в комнате, и принялся изучать амулет, так быстро пробудивший верность Йодо. Руны, как и прежде, были абсолютно непонятными. Карбункулы производили только стоны, хоть и довольно занятные, однако малопригодные для практики. Кугель испробовал все призывы, принуждения, требования и приказания, которые входили в его поверхностные знания о колдовстве. Но все безуспешно.

Йодо вернулся в покои, однако без заказанного Кугелем ужина.

— Твоя милость, — заявил он, — я имею честь передать тебе приглашение Дерве Корим, прежней властительницы Силя, присоединиться к ней за пиршественным столом.

— Как это возможно? — спросил Кугель. — Она ничего не знала о моем присутствии. Помнится, я отдал тебе специальные распоряжения на этот счет.

Йодо снова изогнулся в поклоне.

— Естественно, я повиновался твоей милости. Ухищрения Дерве Корим превосходят мое понимание. Она каким-то способом узнала о твоем присутствии и поэтому передала приглашение, которое ты только что слышал.

— Хорошо, — мрачно сказал Кугель. — Будь так добр, показывай дорогу. Ты упомянул ей о моем амулете?

— Дерве Корим знает все, — двусмысленно ответил Йодо. — Сюда, пожалуйста, твоя милость.

Он повел Кугеля по старинным коридорам и наконец ввел через высокую узкую арку в большой зал. По обеим сторонам, казалось, выстроились, вооруженные рыцари в медных доспехах и шлемах из кости и гагата. Всего их было сорок, но только шесть доспехов были заняты живыми людьми, а остальные были установлены на подпорках. Атланты с неестественно вытянутыми телами и гротескно искаженными лицами поддерживали прокопченные потолочные балки; пол был покрыт пышным ковром с зелеными концентрическими кругами на черном фоне.

Дерве Корим сидела во главе круглого стола, такого массивного, что она казалась девочкой, печальной, задумчивой девочкой, необыкновенно изящной и красивой. Кугель с уверенным видом приблизился, остановился и коротко поклонился. Дерве Корим с мрачным смирением осмотрела его, задержав взгляд на амулете, потом глубоко втянула в себя воздух:

— К кому я имею привилегию обращаться?

— Мое имя не имеет значения, — заявил Кугель. — Ты можешь называть меня Высочайший.

Дерве Корим небрежно пожала плечами: