Джордж Мартин - Козырные тузы

Он даже приблизительно не представлял себе, какие погребальные обряды сопровождали уход эмбе. Впрочем, у него вообще не было времени погоревать. Тахион ничего не знал — и не должен был узнать, присутствие Сети на Земле во что бы то ни стало останется тайной. Но если такисианин будет делать вскрытие, он все поймет, кто бы сомневался! Доктор принимал Моржа за джокера, и неудивительно: Джуб походил на человека не меньше любого — ну или почти любого — другого джокера и прожил в Джокертауне побольше самого доктора. Его родной Глаббер был настоящим захолустьем, бедной и никому не известной планетой. У них даже не было собственного космофлота, и едва ли больше сотни глаббериан когда-либо служили на больших звездолетах Сети. Вероятность того, что Тахион узнал бы в Джуббене глабберианина, близилась к нулевой. Но эмбе обитали в десятке миров, а их корабли навещали еще сотню других; они были такой же частью Сети, как Лай'бар, Кондикки, Аэвре или даже Верховные Торговцы. Один взгляд на его тело — и Тахион все поймет.

Джуб вскочил на ноги, почувствовав, как к горлу подступает паника. Нужно выкрасть труп, пока Тахион не увидел его. И переместитель тоже. Как же он мог о нем забыть? Если столь ценный прибор попадет в руки к такисианам… О последствиях даже страшно подумать. Но каким образом он его выкрадет?

У киоска остановился какой-то незнакомый мужчина. Джуб отвлекся от своих мыслей и поднял на него глаза.

— Газету?

— Каждой по одной — как обычно.

До Моржа не сразу дошло, но в конце концов ответ нашелся сам собой.

Роджер Желязны

Я стал как прах и пепел

Приемник шипел не переставая. Кройд Кренсон дотянулся до него, выключил и швырнул через всю комнату в мусорную корзину рядом с комодом. То, что он попал, показалось ему добрым знаком.

Потом он потянулся, откинул одеяло и осмотрел свое бледное обнаженное тело. Все как будто было на месте и выглядело пропорциональным. Кройд попробовал левитировать, но ничего не вышло; тогда он сел на кровати, свесив ноги. Провел рукой по волосам и обрадовался, что они у него есть. Проснуться — каждый раз приключение.

Он попытался стать невидимым, расплавить мусорную корзину усилием мысли и вызвать электрический разряд между кончиками пальцев. Из этого тоже ничего не выходило.

Тогда Кройд встал с кровати и пошел в ванную. Там он стал пить воду, один стакан за другим, одновременно разглядывая себя в зеркало. На этот раз у него были светлые волосы и глаза, правильные черты лица — в общем, вполне привлекательная внешность. Ростом он был, по собственной оценке, чуть выше шести футов. Хорошо было и то, что Кренсон уже бывал примерно такого роста и мускулистого телосложения: в шкафу должно висеть что-нибудь подходящее из одежды.

За окном был серый денек, на тротуаре по ту сторону улицы лежали остатки мокрого снега, а по сточному желобу текла струйка воды. На пути к шкафу Кройд остановился и достал из ящика под письменным столом тяжелый стальной стержень. Он без видимых усилий согнул железку пополам и скрутил в кольцо. «Значит, сила все-таки сохранилась», — подумал он, отправив металлический крендель в корзину вслед за радио. Нашлись рубашка и брюки, которые оказались ему впору, и твидовый пиджак, немного узкий в плечах. Потом Кренсон порылся в своей обширной коллекции обуви и отыскал себе подходящую пару.

Его часы фирмы «Ролекс» показывали восемь с небольшим, и зимой в это время бывает светло только утром — значит, было восемь утра. В желудке у него заурчало. Пора бы позавтракать, а потом решить, как жить дальше. Он заглянул в тайник, где прятал деньги, и взял оттуда две стодолларовые бумажки. «Кончаются, — подумал Кройд. — Надо идти в банк. А может, и грабануть его. Деньги на счету тоже скоро все выйдут. Ладно, потом».

С собой Кренсон захватил носовой платок, расческу, ключи и маленькую пластиковую баночку с пилюлями. Он не любил носить с собой документы. Без пальто тоже обходился — холод его беспокоил редко.

Заперев за собой дверь, Кройд прошел через холл и спустился по лестнице. Выйдя из дома, повернул налево и направился в сторону Бауэри,[2] навстречу пронизывающему ветру. Перед закрытыми дверями магазина масок маячил, как пугало, высокий джокер. Нос у него был как сосулька, а видом он смахивал на мертвеца. Положив доллар в его протянутую руку, Кройд поинтересовался, который сейчас месяц.

— Декабрь, — ответило чучело, не двигая губами. — Рождество.

— Понятно.

По пути он испробовал несколько фокусов попроще, но не сумел ни разбить усилием мысли пустую бутылку из-под виски в сточном желобе, ни поджечь кучу мусора. Вместо ультразвука у него выходил какой-то мышиный писк.

В газетном ларьке, куда направлялся Кройд, сидел Джуб Бенсон, толстый коротышка, и читал одну из своих газет. Под светло-голубым летним костюмом Бенсона была видна желтая с оранжевым гавайская рубашка; из-под шляпы с плоской тульей и загнутыми полями торчали вихры рыжих волос. Похоже, холод ему тоже был нипочем. Когда Кройд остановился перед ларьком, он поднял хмурое лицо, толстое и изрытое оспой, с торчащими изо рта кривыми клыками.

— Вам газету? — спросил он.

— Все по одной, — ответил Кройд, — как всегда.

Джуб прищурил глаза и всмотрелся в стоящего перед ним человека. Потом вопросительно произнес:

— Кройд Кренсон?

— Ну да, Морж, это я. Как дела?

— Грех жаловаться, старик. На этот раз ты разжился подходящим телом.

— Я его еще не совсем освоил, — сказал Кройд, собирая газеты в стопку.

Джуб снова оскалил клыки.

— Угадай, какое занятие самое опасное в Джокертауне? — спросил он.

— Сдаюсь.

— Грабить мусоровозы. А слыхал, что стало с бабой, которая выиграла конкурс «Мисс Джокертаун»?

— А что?

— Лишили титула, когда узнали, что она позировала голой для журнала «Вопросы птицеводства».

— Не смешно, — заметил Кренсон, изобразив улыбку.

— Я и сам знаю. У нас тут был ураган, пока ты спал. Знаешь, что он натворил?

— Что же?

— Четыре миллиона долларов ущерба национальной экономике.

— Ну ладно, хватит! — прервал его Кройд. — Сколько я тебе должен?

Морж отложил свою газету, встал и вперевалку вышел из киоска.

— Для тебя бесплатно. Надо поговорить.

— Я хочу есть, Джуб. Когда я просыпаюсь, мне нужно сразу поплотнее зарядиться. Зайду попозже, хорошо?

Ничего, если я с тобой?

— Пошли. А как же твои газеты?

Джуб стал запирать ларек.

— Газеты подождут. Есть дела поважнее, — сказал он.