Мерцающие - Марьяна Куприянова
Я смотрела на него с пола, а он, с кровати, уже сидя, на меня. Оба ничего не понимали, но яро пытались вспомнить. Его волосы торчали вверх, обветренные губы были плотно сжаты, добрые глаза насторожены. Я решила даже не предполагать, как сама сейчас выгляжу.
Схватившись рукой за одеяло, я начала медленно подниматься обратно на кровать. Медленно. Вот я уже на кровати. Сижу рядом с ним. Мы все так же молча продолжаем смотреть друг на друга. Будто и не видели друг друга два этих года, что вместе учимся.
– Между нами ничего не было? – с надеждой спросила я.
– Нет. Ты не помнишь, что ли?
– Смутно, – ответила я. Как же я обрадовалась отрицательному ответу!
Мы с Валерой никогда друг другу не симпатизировали, мы дружили. И довольно крепко. Мы почти всегда сидели вместе, из какой-нибудь жопы, куда вместе попадали, выбирались тоже вместе. Этакие два шутника-затейника в группе. Сначала мне понравился Валера, как мальчик, в первый день на первом курсе. Но когда я узнала его получше, то поняла, что никем больше, кроме друга, он для меня никогда не станет. Основой нашей дружбе послужила небольшая борьба характеров, случившаяся еще в начале первого курса. Мы долгое время не любили друг друга. Да что там, я его просто ненавидела. Пройдя этап с колкими высказываниями в адрес друг друга и черными списками в социальных сетях, мы как-то незаметно стали дружить. Сначала – в одной компании, потом откололись.
Я всегда знала, что Валере нравится другая девочка. Много других девочек. Я в его вкусы не вхожу, никогда не входила. И о ревности не могло быть и речи, хотя я порой и признавала за собой негласный грешок. Мимолетный.
Мы хорошо общались, хорошо и часто. Обнаружили много общих интересов, даже чувство юмора у нас было практически одинаковое. У нас было столько приколов и специальных фразочек, которые больше никто не понимал. Даже танец был свой. Иногда одногруппники, наблюдая за нашими выходками, крутили пальцами у виска. Любовно, понятное дело, без презрения. Наш с ним общий дебилизм никогда не отталкивал людей, наоборот, притягивал. Дурачков любят, шутов любят, и таких придурков, как мы, тоже жаловали. Но так было. В последнее время мы общались намного хуже и реже. Все из-за одной девочки. Ну, и моего очень ревнивого парня.
Я никогда не могла представить нас с ним, бывших хороших друзей, в одной постели. Именно как парня и девушку. Нет, никогда. Но ирония судьбы вносит в жизнь свои коррективы. И теперь мы имеем то, что имеем. И все-таки как же я рада отрицательному ответу!
– Внатуре не помнишь что ль? – удивился он.
– Бля, сказала же, что нет.
Вот он, наш обычный тон общения. Теперь я почувствовала себя в своей тарелке. Любовники, проснувшись в одной постели, явно так друг с другом не разговаривают. Наверняка это все какая-то грандиозная ошибка…
– Ну епте, – он негодующе вскинул руки вверх и закатил глаза. Тоже давно изученная манера реагировать. Так Валера выражает удивление, негодование, возмущение и даже злость. – Я ей помогаю, а она потом даже не помнит!
Мы оба начали улыбаться, постепенно понимая, в чем дело и почему мы проснулись в одной постели у него дома.
– Я вчера не смогла уехать домой из города… – осторожно начала я, подбирая слова, – потому что…
– Ты написала мне, что на последнюю электричку не успела, а денег на автобус не хватит…
– Точно. Теперь вспомнила. Я так испугалась, что я не дома, и со страху все позабывала.
– Ну и когда ты теперь домой?
– Ты охренел? – разозлилась я. – Я только встала, а ты меня сразу гонишь!
– Да не гоню я! – раздраженно повысив голос, возразил он. – Просто спросил, че, ты ж тут жить не останешься все равно.
– Спасибо, что выручил. Что бы я без тебя делала? На вокзале ночевала?
– Не за что, – все еще недовольный моей вспыльчивостью, ответил Валера и уставился на меня.
В тот миг я почувствовала, что еще никогда за эти два года, что мы с ним знакомы, у нас не было возможности вот так наедине поговорить. Открыто, честно, искренне и о чем угодно. Без посторонних ушей и ртов, любящих разводить сплетни на пустом месте.
– Почему ты лег со мной на диван? – прикусив губу и заправив прядь волос за ухо, спросила я.
Вчера, когда я ложилась спать, он еще сидел за компом. Он вообще задрот на тему стратегий еще тот.
– Пф, а ты видишь еще какую-то кровать в моей комнате?
– Нет, но я думала… Не знаю.
– Ну и че, я из-за какой-то женщины должен на полу мерзнуть? Диван – огромный. Че я тебе, мешал, что ли?
– Вроде нет, – ответила я, вспоминая, как спала, преспокойно закинув на него ногу. – А я тебе?
– Мне вообще пофиг. Я спал как убитый.
– Хочешь, я пожрать приготовлю? Как знак благодарности за ночлег?
– Не. Мамка не любит, когда ее посуду трогают. Так что не надо.
– А она еще дома? – испуганно прошептала я, отпрянув.
Валера протянул руку к тумбочке и взял свои наручные часы, которые я за время нашей дружбы таскала на себе уже много раз.
– Не, на работу ушла полчаса назад. По крайней мере, должна была.
Валера жил с мамой в двухкомнатной квартире практически в центре города. Он был оболтусом, игроманом, лентяем, но что-то приятное и близкое для меня в нем было. Иначе дружбы не вышло бы. Валера был из тех, кто не тупой, но троечник; кто не высыпается и большую часть дня посвящает компьютеру.
– Слушай, я вчера была так расстроена, что придется остаться в городе… Даже не помню, как переоделась.
– Ну, че, ты сказала – неудобно, – он зевнул и упал на подушку, закинув руки за русую голову. – Я тебе и дал, че на полу валялось.
В комнате у Валеры, и правда, был срач, достойный настоящего сорокалетнего холостяка: горы посуды, пустых коробок и пачек у вечно включенного компа; одежда разбросана по всем поверхностям в таких количествах, что приходится расчищать себе дорогу, как сквозь сугробы; кровать никогда не заправляется; книжки и учебники шатко громоздятся на столике и тумбе вперемежку с обрывками листов, тетрадками, проводами от наушников и подзарядок. Полнейший хаос, в котором нереально найти что-то, если вдруг потеряешь. Когда я попала сюда в
