Кейт Лаумер - ФАТА-МОРГАНА 1 (Фантастические рассказы и повести)

Генриху Стобицеру, железнодорожному строителю, была поручена прокладка железной дороги между Пустынным городом и озером Карнеджи.

Вальтеру Гельдингу, «электрику», надлежало водрузить во всей восточной области высокие мачты.

Когда дядя закончил свою длинную речь, глаза у всех блестели воодушевлением и все сомнения исчезли.

Дядя пожал Аллистеру руку.

— Кажется, вы привезли мне настоящих работников!

Прошло две недели. Это было безумное время. Целые эскадрильи воздушных птиц носились над нами. Хорошо, что дядя купил Кембриджскую бухту. С тех пор как Австралия открыта, в этой бухте, вероятно, не скапливалось столько судов. Ежедневно прибывали все новые и новые, и двести китайцев, специально выписанных из Кантона, едва успевали разгружать суда, выводить их из гавани и принимать новые.

На берегу с лихорадочной быстротой строился новый город, который дядя назвал «город Аллистер». Можно было подумать, что здесь готовится огромная сельскохозяйственная выставка. Все вокруг было загромождено ящиками, частями турбин, колоссальными динамо, горами рельс, электрическими локомотивами, клубками проволоки… Аллистер прогуливался среди всего этого хаоса. Встретясь со мной, он ласково протянул мне руку:

— Как поживаете, мистер?

И мне показалось, что мы с ним — старые друзья.

В бараках возле самого Пустынного города жили золотоискатели. Что это были за люди! На физиономии каждого была написана история всей его жизни. И физиономии эти были почти все изукрашены шрамами и рубцами, пересекавшими то лоб, то щеки.

В то время как все остальные европейцы предпочитали работать ночью, в прохладе (огромные дуговые фонари давали нам достаточно света для этого), а днем отдыхать, — золотоискатели, словно не чувствуя палящего зноя, выходили на работу именно днем. Роя землю лопатами, они впивались в нее блестящими глазами и пропускали комья земли сквозь пальцы… Некоторым из них уже удалось найти несколько золотых крупянок.

Ночью же, когда с моря дул свежий ветер, стремительно бежали в бухту двести китайцев инженера Гельдинга — водружать железные мачты и укреплять провода… А в палатках золотоискателей стояли не заглушаемые ничем рев и крик.

Посреди этих палаток был сколочен жалкий балаган, принадлежавший какому-то китайцу. Никто не знал, как он пробрался сюда; во всяком случае, дядя не привез его с собой. Это был маленький шафранно-желтый человек с узкими, шныряющими глазами. Над своим балаганом он укрепил вывеску, гласившую: «Ресторан Виктория». Но это был всего-навсего грязный кабачок, где продавались всевозможные сорта отвратительного пойла: зеленого, красного и желтого…

Часть балагана была отделена перегородкой, за которой люди целыми часами играли в кости, а посреди этого логовища плясали всю ночь напролет, и пляски эти не уступали пляскам дикарей.

Когда я указывал дяде, что в конце концов этот пьяный сброд натворит каких-нибудь бед, он пожимал плечами:

— Неизбежное зло! Они роют, как черти.

Прошли еще три недели.

По проложенной узкоколейке бегали маленькие локомотивы, таща за собой вагончики, перевозившие тяжелые части новых машин. Был доставлен целый транспорт верблюдов и слонов. Дядя хотел использовать гигантскую силу этих животных. В пяти местах были уже сооружены станции беспроволочного телеграфа.

Через месяц повсюду возвышались мачты, повсюду сверлильные машины буравили скважины, раздавались взрывы и образовывались глубокие ложбины для каналов.

Я почти постоянно находился в полетах, переносясь то на юг, то на восток — к горе Руссель, то на запад, где проходили наши границы, которые должны были охраняться от любопытных лучами Маттью.

Однажды в субботу вечером дядя увез меня в автомобиле. Мы доехали до участка, где работал Гельдинг со своими китайцами. Здесь повсюду возвышались мачты, снабженные какими-то странными аппаратами, похожими на лампы, накрытые асбестовыми щитами. Здесь же стояли на известном расстоянии друг от друга водочерпательные машины, которые накачивали воду во вновь вырытые колодцы.

Мы стояли на холме, и дядя обвел рукой вокруг. Когда я приехал сюда, здесь была унылая песчаная-пустыня. Теперь все кругом зеленело. Восемь дней тому назад из этой земли едва пробивались головки первых ростков, теперь я видел уже пышные маленькие растения.

— Знаешь, что здесь будет? Наша первая кокосовая плантация. Вон там, высоко, в стояках, положены кусочки радия. В течение дня они излучают на увлажняемую землю. Трудно представить себе, как это способствует росту растений. Я думаю, что через год мы уже снимем первый урожай…

До нас донесся глухой гул… Он шел из палаток золотоискателей. Мы помчались в автомобиле обратно.

Огромное зарево пылало в небе: все бараки золотоискателей были объяты пламенем.

ГЛАВА 5

Сегодня ровно год, как я прибыл в Пустынный город. Год! Мне кажется, что прошло десять лет. Я посмотрелся в зеркало. Если бы мои берлинские друзья увидели меня, то, пожалуй, не узнали бы. Правда, фигура осталась та же, но черты лица заострились и кожа приняла совсем другой оттенок. Сегодня воскресенье, и мы не работаем. Холльборн улетел на юг, дядя отправился на гору Руссель. Ему опять нужны деньги, и он пошел за частицей своих сокровищ. На этот раз он взял с собой. Моравца, которого он назначил главным инженером. Моравец чрезвычайно способный человек. Он великолепный электротехник, и в нем есть дух творчества.

Кажется, правительство в Канберре уже стало проявлять любопытство к «Пустынному городу». Нам предложили провести железную дорогу в наши владения. Это нетрудно сделать, так как она уже доходит до горы Маргариты, а оттуда всего несколько километров до наших южных границ. Тогда мы были бы соединены с гаванью Фремантль на восточном побережье Австралии, которая гораздо удобнее нашей Кембриджской бухты, часто очень опасной для судов. Но дядя — против железнодорожного сообщения с Австралией; он не хочет, чтобы австралийцы знали, что делается у нас.

Во всяком случае, у них уже проснулось любопытство. Они смеются над нами и качают головами. Несомненно, господа из Канберры думают, что вся наша затея слишком фантастична, и убеждены в том, что у дяди скоро иссякнут деньги и что он покинет страну.

О нас пишут удивительные вещи. Австралийские газеты знают, что в нашем распоряжении имеются суда и большие воздухоплавательные аппараты — у нас уже три цеппелина, но никому не известно, какой цели они служат. Никто не понимает, откуда берутся миллионы, которыми мы располагаем, но все иронизируют над тем, куда мы их расходуем.