Евгений Кривенко - Окликни меня среди теней

На следующий вопрос - есть ли у кого сумма, превышающая 500 000 долларов? - тоже с чистой совестью ответили «нет».

Зато вопрос о приобретенных за границей вещах озадачил Русова.

– По-моему, у нас все заграничное: и одежда, и пожитки в машине. Неужели все надо указывать?

Он объяснил проблему Салли. Бедная девушка опять стала елозить карандашиком по дисплею, и наконец отыскала вариант ответа для иностранцев.

– Миша, - сделал открытие Русов, корпя над двумя декларациями сразу. - Да у них тут бюрократия похуже нашей!

Наконец бумаги были оформлены, и оба снова предстали пред очи мэра. Хелен устало улыбнулась:

– Все устроено, мне даже не пришлось звонить самой. О вас сообщили по радио, и я получила с десяток звонков. Восемь человек предложили погостить у них. Двое сочли более подходящим местом городскую тюрьму. Я решила, что вы предпочтете первое…

Она снова улыбнулась, хотя не так весело, и продолжала:

– Две пожилых леди не откажутся от помощи по дому, а один скучающий джентльмен хочет увидеть живого русского. Кто из вас лучше справится с ремонтом?

– Я! - просиял Сирин.

– Тогда поедете со мной. А вы, - она глянула на Русова, - подождите внизу. За вами приедут.

На этом аудиенция закончилась. Приятели спустились в холл, забрали свои пожитки, оставленные шерифом, и вышли на крыльцо. Сирин вытер лоб и мрачно сказал:

– Кажется, обошлось. Я уж думал, нас ждет кутузка. То ли ты ей понравился, то ли из-за твоей матери за нас вступилась… А про бойню на базе никому не рассказывай, темное это дело. Говори, что я пригласил тебя переводчиком. Или заставил лететь под дулом пистолета, как хочешь.

Зафырчал мотор, и к крыльцу подкатил большой черный автомобиль, за рулем сидела сама Хелен. Она поманила Сирина, тот вздохнул и, сунув на прощание Русову руку, скрылся в машине.

Они уехали, Русов остался один.

Солнце скрылось за перламутровыми облаками на горизонте, потемнела зелень деревьев, ярче забелели стены.

Русову почувствовал себя одиноко: всю жизнь провел в Кандале, и вдруг чужой город, чужая страна, вообще другой край Земли… Вдобавок мучил голод - подошел час, когда пора было отправляться на ужин в переполненную столовую отцовского дома. Хотя в Кандале давно уже ночь…

Русов сглотнул слюну и уставился на пустую улицу. Послышалось жужжание, из-за подстриженных кустов появился желтый кургузый автомобильчик. Свернув, неспешно подъехал к крыльцу и остановился. Дверца открылась, из автомобиля вышла девушка в мешковатом брючном костюме. Русов отметил рыжие волосы, выдвинутый подбородок и длинноватое по русским меркам лицо.

Она неприязненно поглядела на Русова:

– Хай! Это ты Юджин?

Удивленный Русов кивнул.

– Садись! - И, не дожидаясь ответа, девушка села обратно в машину.

Русов нехотя поднялся со ступенек. На душе стало муторно - похоже, предстояло быть потехой для американцев. И занесло же его сюда!

Дверок было всего две - по одной с каждой стороны, - и внутри оказалось теснее, чем в «Форде». Русову пришлось поджать ноги. Девушка не поглядела в его сторону и тронула резко, так что голова Русова дернулась назад. Когда стали выезжать на улицу, он повернулся - глянуть, нет ли других машин, а заодно рассмотреть свою спутницу.

Подбородок оказался действительно великоват, скулы выдавались, а волосы были рыжие и кого-то Русову смутно напомнили. Глаза красивые, зеленые, но неприязненные, что для Америки вроде бы нетипично. Даже мать Русова, хотя ей нелегко пришлось в чужой стране, улыбалась чаще русских женщин, пускай эта улыбка иногда и казалась вымученной…

«Ну погоди», - усмехнулся про себя Русов и с лучшим каролинским прононсом, какой смог изобразить, спросил:

– А как вас зовут, леди?

Автомобильчик рыскнул, и в косо брошенном взгляде девушки промелькнула растерянность.

– Джанет.

Но больше не произнесла ни слова. Не очень-то походило на гостеприимство, обещанное Хелен. Вскоре свернули, и Русов увидел большие деревья, раскинувшие ветви над зеленой лужайкой и белым двухэтажным домом.

– Как называются эти деревья? - спросил Русов, когда машина остановилась.

Джанет глянула с удивлением:

– Дубы.

«Интересно, она подряд когда-нибудь два слова скажет?» - подумал Русов и, выйдя, стал разглядывать могучие деревья. Джанет тем временем загоняла автомобильчик в гараж.

Сегодня было лучше, он не чувствовал ломоты в костях и ходил по веранде дольше обыкновенного, хорошо сознавая, что со стороны выглядит комично - согбенная фигура, вихляющая из-за непослушных ног походка. Ничего, надо преодолевать боль, надо бороться за послушность тела, за жизнь. Новости по радио слишком взволновали его: чего он ждет от объявившихся в Ил-Оу русских? Все давно унесено водами Леты. Все же он позвонил Хелен, и теперь откинулся в кресле, ощущая на лице теплый солнечный свет.

И незаметно он снова стал молодым и здоровым - ноги несли его даже чересчур быстро, словно плыл над забитыми черным илом улицами, утонувшими в грязи автомобилями, мимо покосившихся скелетов зданий, где не уцелело ни одного окна, а впереди все жутко горело - это над черными этажерками оснований плавились в огне заката остатки стеклянной одежды небоскребов. Он узнал мертвый Нью-Йорк, бывшую столицу мира - гибель настигла его, когда в пароксизме первых минут войны по всему миру были атакованы русские подлодки и одна, уже идя ко дну, выпустила ядерные мины. Произошло это случайно, или же командир отдал последний приказ - никто уже не узнает. Стометровая волна радиоактивного кипятка накрыла город и смела все на десятки километров от побережья…

Все гуще становились вечерние тени, все холоднее воздух, погас этот адский свет, а он все несся над улицами в отчаянном и бесплодном поиске. Кого или чего он искал?..

Он очнулся. В оконных стеклах отражался угрюмый свет заходящего солнца, похолодало. Перед верандой остановилась машина Джанет, кто-то вышел. Он прищурился, стараясь разглядеть получше, и холодок разочарования пробежал по спине… Наконец заставил себя говорить.

– Молодой человек! - послышалось со стороны дома.

Русов обернулся: с веранды кто-то махал рукой. Он нерешительно поднялся по ступенькам.

В плетеном кресле сидел мужчина в зеркальных очках, с ежиком седых волос на голове, но не старый - лицо выглядело даже моложаво, хотя была в нем странная окаменелость черт, словно этому человеку пришлось продираться сквозь что-то невыразимо страшное, и с тех пор лицо навсегда застыло, сохранив маску горечи и упрямого достоинства.

Русов вырос вежливым молодым человеком, отец пару раз самолично отхлестал ремнем: первый раз - когда сынок нагрубил незнакомцу, а второй - когда для забавы науськал на старушку собаку.