Андрей Силенгинский - На килограмм души (сборник)

– Говори, дружище! – я широко улыбнулся борлу. – Я больше не буду тебя перебивать.

– Народ Борлага отличается от другие народы своя гуманность. – Похоже, борл испытывал известные трудности со свободным пересказом текста. – Мы не используем варварские, жестокие казни. Мы пошли далеко…

И я, и Макс вытаращились на тюремщика. Не знаю, что он имел в виду своей последней фразой, но я готов был под ней подписаться. Но, к сожаленью, он исправился.

– Мы пошли дальше. Мы предоставляем приговоренные сами выбрать своя смерть. Это давний обычай для наш народ, – закончил борл прямо-таки с пафосом.

Мы с Максом переглянулись.

– Макс, – сказал я с дрожью в голосе. – Неужели нас бросят в терновый куст?

– Да, это моя любимая смерть, – покивал Макс. – Хотя и смерть от старости тоже ничего.

Возможно, мы бы еще немного покуражились, поднимая себе настроение, но мерзкий борл все испортил.

– Прекращение ваша жизнедеятельность должна состояться не позднее завтрашний закат. В случаи, допускающие сомнения, эксперты будут свидетельствовать смерть.

О случаях, не допускающих сомнений, думать не хотелось совершенно.

– У тебя все, тюремщик? – довольно грубо спросил Макс.

– Есть некоторые ограничения. Ваша смерть должна иметь место в непосредственная близость от эта камера, она не может нести опасность кому-либо из народ Борлага. Вот полный список ограничений. – Борл протянул нам прятавшуюся до этого момента в огромной ладони маленькую черную пластинку с желтым текстом. На лингве, надеюсь. – Выбор вы должны сделать прямо текущий момент.

Я проявил, мягко говоря, весьма умеренный энтузиазм, однако Макс буквально вырвал список ограничений из рук борла и впился в текст глазами. Не понимаю я его. Когда спустя несколько секунд Макс зашелся в истерическом смехе, я окончательно удостоверился, что мой бедный друг тронулся умом. Что ж, возможно, оно и к лучшему…

– Мы выбрали свою смерть, тюремщик! – громко и радостно заявил он, отсмеявшись.

– Эй, полегче, дружище! – испуганно вскричал я. Мало ли, что за способ казни пришел в голову сумасшедшему. – Надо узнать и мое мнение.

– Заткнись, Кир, – шепотом, но холодно и жестко сказал Макс. – И, кстати, дежурства на камбузе делим поровну.

– Какие дежурства?! – Я схватился за голову.

– Заткнись, – еще раз, уже спокойней повторил Макс. Затем повернулся к борлу. – Я правильно понял, что, если вы отказываетесь от своего права казнить нас, мы становимся свободными в ту же минуту?

– Да. – Борл важно приподнял обе руки, что соответствовало кивку головой у всякого нормального разумного существа. – Такой случай даже двукратно зафиксирован в наша история. Первый раз, когда осужденный выбрал смерть от руки Старший смотритель Священного Озера Кау, было решение подарить преступник жизнь, ибо…

– Остановись, – мягко попросил Макс. – Исторические прецеденты меня не интересуют. Ты готов выслушать, как мы хотим умереть?

– Готов.

– Кир. – Макс снова повернулся ко мне. – После того, как я закончу говорить, проследи, чтобы этот варвар не прикончил меня прямо здесь.

Я просто кивнул. И через полминуты справился со своей задачей. Хотя, честное слово, это было совсем нелегко.

Все-таки твердый характер – хорошая штука. Я таки настоял на трех подряд дежурствах Макса на камбузе. Причем никакой перловки!

Впрочем, Макс не сильно сопротивлялся. Он приготовил отменные бифштексы с кровью и картофель фри на гарнир. Мы сидели за маленьким уютным столиком, уплетали ужин, запивая его коньяком пятнадцатилетней выдержки, припасенным для особых случаев. Случай был особый – негостеприимная планета осталась далеко позади.

– Ты как хочешь, Кир, а я на Борлаг больше ни ногой. – Мысли Макса шли в унисон с моими.

– Еще бы! – я хохотнул. – Пари могу держать, они прямо сейчас вносят дополнения в свой закон о свободной казни.

– Или совсем отменяют его действие по отношению к инопланетчикам, – кивнул Макс.

Подумав, я согласился, что такое решение более логично. Борлы, конечно, знают, что их органика смертельно ядовита для большинства пришельцев, но разве им вообще могло прийти в голову, что кто-то пожелает отравиться – о, ужас! – священной поющей рыбой?

Я взял свой бифштекс прямо рукой и впился зубами в горячий, сочный кусок говядины.

– А все-таки ты знаешь, Макс, я не думаю, что в ближайшее время захочу отведать что-нибудь из рыбных блюд.

Макс поперхнулся, кивнул и чокнулся со мной в знак солидарности бифштексом.

Вдвоем

– Ты делаешь глупости, Кир!

– Заткнись, Макс!

Сурово обошлись боги с Танталом. Справедливо, но сурово. Терзаемый вечной жаждой стоит он посреди широкой реки. Чистая, прохладная вода плещется у самого подбородка Тантала, но стоит ему опустить голову вниз, она уходит под землю. Жуть.

Я бы мог даже посочувствовать страданиям этого мифического гордеца, но… в другое время. Сейчас мне слишком жаль себя. И Макса.

Вокруг нас тоже вода. А от жажды темнеет в глазах. Пусть вода совсем не такая чистая, как у Тантала, зато ее у нас – не какая-то жалкая речушка. Впереди и сзади, слева и справа, километры и километры, от горизонта до горизонта.

Вода.

Болото.

Вся эта планета, Луаз – одно сплошное болото, за исключением полярных шапок и редких островков твердой земли.

До ближайшего полюса больше трех тысяч километров, а до того куска суши, на котором расположен единственный на Луазе город – ближе, конечно, но все равно слишком далеко. Макс считает, что нам не дойти.

Можно, конечно, напиться из болота. Стянуть ненавистный респиратор, опуститься на колени и, не обращая внимания на отвратительный вкус, сделать несколько жадных глотков. Я гоню прочь этот соблазн. Получается не сразу, но, в конце концов, я справляюсь. Возможно, такая смерть и приятней, чем медленное высыхание изнутри, но я такой выбор не сделаю… надеюсь.

Я стараюсь реже смотреть под ноги – гнилая аммиачная вода с каждой минутой кажется все более и более привлекательной на вид. А запаха я не чувствую уже давно.

Тантала покарали, в общем, за дело. Возомнил себя равным великим богам, не имея на то веских оснований. А вот за что нам с Максом уготовлена подобная пытка? Неужели желание поживиться парой-тройкой изумрудов на горе, принадлежащей компании «Интерплэнет Джьюэлз» может быть приравнено к гордыни Тантала? Или в число акционеров компании входит кто-то из олимпийских богов? Тогда я – если, конечно, мне доведется с ним встретиться – с чистой совестью обвиню его в мелочности, недостойной бога.

Десять дней назад мы прибыли на эту тоскливую планету. Неделю назад на взятом напрокат двухместном самолетике покинули гостеприимный купол города, называемого за неимением конкурентов просто Городом, и взяли курс на горную гряду, одну из немногочисленных на Луазе.