Мюррей Лейнстер - Оружие-мутант

Захватчики, вне сомнений, тоже ощущали неприятную атмосферу опасности: очень скоро Кэлхаун услышал пьяные голоса и осторожно последовал к источнику шума, к единственному освещенному окну на первом этаже в доме на очень узкой длинной улице. Почти вплотную уходили к полоске неба небоскребы. Звездная полоска казалась бесконечно далекой. Мертвая, бормочущая эхом тишина была оглушительнее любого грома. Казалось, барабанные перепонки вот-вот лопнут.

В тесной, очень ярко освещенной комнате, создавая иллюзию жизни, весело распевала пьяная компания. Со всех сторон подступала неподвижность и тишина, поэтому они создавали иллюзию веселости, разжигая собственное веселье многочисленными бутылками спиртного. Если питья было достаточно много, иллюзия веселья создавалась достаточно сильная. Но шум этот был до жалкого крошечной светлой нитью в мрачном полотне ночного молчания города, снаружи, где замерли Мургатройд и Кэлхаун, звук пьяных голосов имел оттенок иронии.

- Эти типы могут нам пригодиться, - холодно сказал Кэлхаун. - Но их слишком много.

Вместе с Мургатройдом он двинулся дальше. Заранее ознакомившись с местными созвездиями, он теперь знал, что движется в сторону посадочной решетки. Все шло, как и было задумано. Вихревые кольца из распылителя отправили в обморок дежурного у пульта связи. Потом ему был введен полисульфат. Эта комбинация напоминала сочетание магнезиевого сульфата и эфира, применявшееся еще столетия тому назад. Полисульфат в сочетании с декстретилом делал состояние анестезии более устойчивым и легко прерываемым, и, хотя погруженный в сон с помощью полисульфата человек мог оставаться в беспамятстве несколько дней, этот вид наркоза был безопаснее любого другого.

Кэлхаун сделал процесс обратным. Он сначала погрузил преступника в бессознательное состояние с помощью декстретила, потом ввел дозу полисульфата, способную держать человека под наркозом три дня. И оставил лежать. Когда остальные обнаружат своего товарища, они обеспокоятся, но никогда не заподозрят, что кома, в которую погрузился их товарищ, результат вражеской вылазки. Они решат, что он заразился чумой, поскольку кома - последняя стадия чумы, которую они напустили на планету. И они испугаются: ведь себя они считали полностью иммунными. Они запаникуют, ожидая скорой смерти. И если появятся другие жертвы комы, эффект усилится многократно, вылившись в полную дезорганизацию захватчиков.

За его спиной в темноте уличного ущелья с единственным световым квадратом окна хлопнула дверь. Кто-то вышел из комнаты наружу, потом еще один. За ними - третий. Они брели вдоль улицы, напевая что-то пьяными неуверенными голосами, такими же тупыми, как их пьяные шаги. Эхо детонировало тишину между высоких стен. Эффект был до жути потусторонний.

Кэлхаун спрятался в проеме ближайшей двери и поднял пистолет-распылитель. Когда трое пьяных оказались напротив него, он увидел, что они для устойчивости держатся за руки. Один из пьяных ревел невпопад куплеты разухабистой песни, двое других время от времени ему подтягивали. Потом один обиженно запротестовал и остановился. С ним вместе остановились остальные. Троица, покачиваясь на нетвердых ногах, затеяла путаный спор. Кэлхаун поднял тупое рыло пистолета и нажал на рычажок спуска. Невидимые вихревые кольца декстретиловых паров понеслись к тройки пьяных преступников. Раздался громкий общий вздох, потом три бесчувственных тела рухнули на покрытие тротуара, а Кэлхаун, не теряя времени, быстро сделал все, что нужно было сделать.

Вскоре один пират лежал на тротуаре в коме, отлично имитирующей состояние заболевших. Взвалив на плечи второго, Кэлхаун с Мургатройдом поспешно удалились в направлении посадочной решетки. Третий преступник, раздетый до белья, ждал, когда его через день-два обнаружат.

6

Совершенно неправильно называть "игроком"

человека, который использует вероятностные

таблицы, чтобы делать ставки, обеспечивающие ему

благоприятный процент возвратности. Еще более

неправильно называть "игроком" жулика. Он вообще

не играет в точном смысле этого слова.

Истинным игроком является только тот, кто

идет на риск, не взирая на соотношение

вероятностей выигрыша и проигрыша, который

действует по интуиции, пользуясь здравым

размышлением, не принимая во внимание законов

вероятности. Он игнорирует факт, что результат

любого поступка зависит от случайности. В этом

смысле преступник - истинный игрок. Он всегда

уверен, что случай не помешает ему осуществить

задуманное. В настоящее время мы не имеем

статистического анализа преступлений, которые мог

бы показать нам преступление как акцию, на которую

решится среднеблагоразумный человек. Эффект чистой

случайности может быль просто ошеломляющим..."

Фитцджеральд "Вероятность и поведение человека"

Ночной мир Мариса-3 океаном жизни окружал молчаливый остров города, где улицы и здания источали безмолвие. Лишь отрытая небу, не стиснутая стенами природа за пределами города пела гимн звездам.

Кэлхаун, устроившись в удобном месте, начал ждать. С ним был мургатройд и бесчувственное тело пирата. Кэлхаун не знал, сколько времени понадобиться провести в ожидании, но был уверен, Что появление симптомов чумы у человека, который должен быть к ней невосприимчив, даст результаты. И дежурного из центра связи принесут именно к кораблю, на боту которого должна находиться лаборатория и тот, кто придумал чуму.

Кэлхаун ждал терпеливо. У него был наготове еще один пират в состоянии поддельной комы, и Кэлхаун затаился в тени массивной опоры посадочной решетки. Мургатройд сидел рядом, стараясь держаться поближе к хозяину. Тормалы были активны днем, но темнота их подавляла и, если рядом не было Кэлхауна, Мургатройд обычно начинал хныкать.

Над головой нависали парящие арки посадочной решетки. Здание диспетчерской, откуда управлялась решетка, растянулось на полмили неподалеку от того места, где Кэлхаун устроил засаду. Глаза его уже привыкли к темноте, а в ста ярдах стоял большой шарообразный корабль, принесший на Марис-3 банду преступников.

Было тихо, не считая хора насекомых, певших небу обычную ночную серенаду. Эффект был замечательный. Кэлхаун с наслаждением вслушивался в перебивавшие серенаду низкие, басовитые, как у органа, звуки. Их сменяли трели, прозрачные, текучие, как вода в ручье. Интересно, кто производил их - зверь, птица, рептилия?

Ждать было легко. Все, что произошло на Марисе-3, было Кэлхауну практически ясно. Части мозаики встали на свои места. Похоже, он теперь хорошо знал не только то, что произошло здесь, но и что может произойти на других планетах, если операция на Марисе-3 окажется успешной.