Фредерик Пол - День, когда пришли марсиане

Греции, у них был бы во время тура безупречный (и, прежде всего, аполитичный) говорящий по-русски гид.

В этом отношении Малженицер подходил как нельзя лучше. Когда он сопровождал русских, всю злость и обиду на Советы, что жили в его сердце, он прятал за улыбкой. Он понимал, что если Стратос будет им недоволен, то он потеряет работу. А за этим почти наверняка последует еще худшее, потому что правительство Греции скорее всего перестанет смотреть сквозь пальцы на его нелегальное положение.

А в умении скрывать чувства Малженицер был весьма искушен, поскольку это тоже помогло выжить молодому человеку, который, по несчастью, попал в плен при немецком наступлении в 1942 году… и который оказался настолько глуп, что воспользовался лучшим, по его мнению, способом выбраться из нацистского лагеря для военнопленных.

Малженицеру никогда не везло с правительством. Русское правительство отправило его на войну, где он попал в плен. Немецкое сделало все, чтобы уничтожить его. Греческое терпело его только потому, что он изо всех сил старался держаться тише воды, ниже травы. Ему не нравилось ни одно из них. Поэтому, как считал Малженицер, он как нельзя лучше подходил на кандидатуру американского гражданина - он видел, что американцы никогда не соглашаются со своим правительством, что не мешает им каким-то образом оставаться свободными и богатыми.

Малженицер был уверен, что он очень подошел бы Соединенным Штатам Америки, если бы ему удалось убедить этого кретина в консульстве выдать ему визу.

Итак, пока его туристский автобус тяжело протискивался сквозь переполненные афинские улицы, Малженицер оценивающе рассматривал своих сегодняшних клиентов, не забывая, тем не менее, о своей работе. Он не преминул указать на Адрианову Арку и храм Зевса Олимпийского - или на то, что осталось от них за тысячелетие небрежения и пару десятков лет кислых дождей. Он показывал лучшие рестораны и кондитерские, самые модные торговые улицы. Он показывал пассажирам смену караула эвзонов, Парламент и прочие государственные здания. Но все время он обращался к каждому из сидящих в автобусе, пытаясь наметить свою жертву.

В первых трех рядах подходящих людей не было - там сидели австралийские туристы-походники. Нечего было взять и с сидящих в конце автобуса. Правда, все они были американцами, но с виду никому из них не было больше двадцати пяти, и уж конечно, ни один из них не казался человеком, имеющим хоть какой-нибудь вес в государственном департаменте.

К удивлению Малженицера, остальными американцами были три чернокожих пары. Малженицер изучающе разглядывал их, двигаясь по проходу между креслами, держась за поручни. Похоже, черные путешествовали вместе. Что ж, понятно. Может быть, Малженицер не слишком знал, чего ждать от них, поскольку с черными никогда много не общался. Эти были не из тех, кого увидишь в кино - с плейером, танцующих на ходу под джаз. Не похоже и на то, что они были бы способны кого-нибудь пристукнуть. Они были очень модно одеты, согласно стилю американских туристов в жаркой стране - все три женщины и один из мужчин были в шортах, все в солнцезащитных очках. Все равно - надежд на удачу было меньше, чем он надеялся. Из того немногого, что он знал, он мог предположить, что пользы от них ему будет мало. Возможно, это были дантисты или какие-нибудь церковные деятели, поскольку никакие другие чернокожие американцы, по его мнению, не были достаточно богаты, чтобы путешествовать по Греции. В любом случае, они не казались влиятельными в той области, в которой ему было нужно.

Не слишком многообещающая ситуация. Утреннее радостное настроение Малженицера медленно начало ухудшаться. И все же он не собирался отступать. Пока автобус, поскрипывая, поднимался вверх по холму к ступеням Парфенона, Малженицер курсировал по проходу. Ему следовало бы стоять у микрофона, и водитель, глядя в зеркало, удивленно взирал на его спину. Но Малженицер решил сделать то, что обычно оставлял на конец экскурсии. Он прошел по автобусу от сиденья к сиденью, спрашивая, в какой отель хотела бы вернуться каждая из пар, тщательно прислушиваясь к акценту на случай, если вдруг он проглядел удачу. Однако все было как прежде, но Бог нынешним утром все же благоволил ему.

Один из чернокожих хмуро читал «Интернэшнл геральд трибюн», раскрытый на заголовке, гласившем:

«ПРЕЗИДЕНТ ОДОБРЯЕТ ПЛАН СЛЕДУЮЩЕЙ ЭКСПЕДИЦИИ НА МАРС», а его супруга, обернувшись к сидевшей сзади нее другой чернокожей женщине, пожаловалась:

- Я не ожидаю доброжелательного отношения именно потому, что брат Джеффри заседает в Конгрессе, но все же я думаю, что здешнее посольство могло бы дать нам хотя бы компенсацию, как и всем американским гражданам в чужой стране, когда они теряют чемоданы с вещами при полете.

Брат конгрессмена!

Еще никогда Малженицер не был так близок к тому, кто обладал реальной властью в Америке - и как раз в тот день, когда американский президент объявил о начале новой марсианской программы! Как раз в тот день, когда это может оказаться наиболее кстати!

Владимир Малженицер вовсе не собирался предавать свою родину. Он даже-не думал, что сейчас именно это и делает. По мнению Малженицера, его страна сама предала его. Сначала она послала его, шестнадцатилетнего мальчишку, в Красную Армию, чтобы сражаться в Великой Отечественной войне против Адольфа Гитлера. Ну, это можно понять, и он безусловно это признавал. Гитлер двинул против СССР танки и самолеты, а также армии прекрасно обученных убийц, поэтому солдаты были жизненно необходимы. Юный Володя Малженицер был счастлив сражаться за родину. Если быть русским не было для этого достаточной причиной, то быть русским евреем - хотя и не считающим себя избранным, неверующим и даже необрезанным - это несомненно было причиной.

Но затем Верховное командование Красной Армии, следуя непонятно какой стратегии, бросило дивизию Малженицера - одну - против железного удара двух наступающих армий. Приказ был - выстоять любой ценой. Первому же советскому солдату, который посмеет отступить - пуля в лоб. Они не могли отступать. Они также не смогли выстоять против всесокрушающей мощи немецкого удара. Для солдат из дивизии, в которой был Малженицер, оставалось два пути. Можно было сдаться. Или умереть. Малженицер решил не умирать.

Чуть позже, обнаружив, что немецкий лагерь для военнопленных не лучше Освенцима, разве что не так эффективно уничтожает людей, он изрядно разуверился в том, что сделал правильный выбор.

Но затем в один зимний день, когда в будущем виделся только мучительный конец, в лагерь прибыла делегация. Они были одеты в форму, накормлены, важно расхаживали повсюду, щеголяя прекрасно сшитыми мундирами и офицерскими знаками. И они говорили по-русски! Они и были русскими. Эти люди прибыли из штаб-квартиры генерала Власова, и прибыли они с потрясающим известием.