Александр Бушков - Континент

- Жалко" Гай, - сказал он хмуро. - С кем я теперь останусь? Разве что с Вадькой, - кивнул он на Мертвого Подпоручика. - В барды Вадьку потянуло, как-нибудь проживем. Ты ведь будешь очень жалеть, Гай, пойми ты это. Ты обречен на постоянство предметов и небес. Тогда как главная прелесть здешней жизни состоит в том, что никто из нас не знает, что в следующую минуту случится с любым из нас и с самим Ирреальным Миром. А вернуться ты уже не сможешь. Даже если на нас не плюхнут атомную бомбу, что, откровенно говоря, всего лишь вышибет Круг назад в Ирреальность, вернуться ты уже не сможешь... Вот, держи на память.

Он достал маленькую безделушку - на черном кресте распятый Сатана, искусно вырезанный из камня кофейного цвета с золотистыми прожилками. А глаза были - из зеленого камня.

- Это - чтобы ты не забыл. Всякое случается... - неопределенно сказал Савва и надел цепочку на шею Гаю.

Они вернулись к столу. Мертвый Подпоручик уже стоял с гитарой.

- Баллада о чужой весне, - объявил он.

Серый якорь в мутном иле,

стая чаек, как пурга.

Наконец-то мы приплыли

к самым дальним берегам.

В полутьме блестят кинжалы,

снова бой сулят рога

Для картонного причала,

Для фанерного врага...

- Ну, Гай... - сказал Савва Иваныч, подавая ему налитый до краев стакан.

Гай выпил одним глотком и что есть силы швырнул стакан на землю. Брызнули осколки, превратившиеся в лебедя, тут же унесшегося ввысь с печальным хрустальным криком. Гай расцеловался с Саввой Иванычем, с Сукиным Котом, Вырвипупом и Охломонычем, обнялся с Мертвым Подпоручиком и забрался в машину, где уже сидела Алена. Резко рванул с места. В зеркальце заднего вида он не смотрел, и, когда перебрасывал скорость, в него, как нож, вошло ясное сознание, что ни Саввы, ни Мертвого Подпоручика, ни этого страшного и красивого города он больше не увидит никогда. До этого какая-то частичка мозга упорно сопротивлялась этой жестокой истине, но сейчас перестала. Сожжены были все мосты.

Гай чувствовал себя так, словно от него оторвали часть его самого и теперь этот кровоточащий трепещущий кусок валяется на пыльной мостовой. Проезжая по улицам, он старался запомнить навсегда все, что видел, даже привычные мелочи, на которые еще вчера не обратил бы внимания, приоткрытое окно, пустую бутылку, пьяного тролля, потому что и окно, и бутылка, и тролль были в последний раз. Он не плакал, хотя плакать ужасно хотелось.

Потом и город кончился.

8. БЕГСТВО ОТ КРИВОГО ЗЕРКАЛА

В другой город они въехали, когда уже спустилась темнота. Обычные дома, обычные улицы, рекламы, поток автомобилей, даже отели имелись, а в отелях - во множестве свободные номера. Портье был очень вежливый и представительный кенгуру с бриллиантовым перстнем на мизинце. А в номер их проводил развеселый скелет с черной пиратской повязкой на правом глазу, предложивший шепотком абсолютно достоверные карты кладов острова Санта-Эсперанца. И все же это было не то, не то, веяло другим духом, во всем чувствовалась Ирреальность другого рода - прилизанная и лощеная, чисто выбритая и припудренная европейская, ничуть не похожая на веселый разгульный бардак того города, который они покинули. Ему стало грустно, но рядом была Алена, а это снимало боль.

- Ужинать пойдем? - спросил Гай.

- Что-то не хочется, - отозвалась Алена, разбирая постель. - Давай лучше энергично спать, Гай.

И тут мяукнул звонок.

- И здесь начинается, - повела Алена плечом. - Откроем?

- Интересно все-таки...

Она нырнула в постель, и Гай отворил дверь. Через порог уверенно перешагнул мужчина с умным жестким лицом. На лацкане его пиджака поблескивал значок - факел с алым трилистником пламени.

- Олег Николаевич? - Короткий поклон в сторону Алены. - Рад был узнать о вашем визите. - Он говорил энергично и напористо. - Глен Эрон, статс-секретарь Клана Факела. Может быть, я не вовремя, но Клан будет очень рад видеть вас почетным гостем.

- Я что-то не вполне понял... - сказал Гай. - Куда?

- Вы нисколько не пожалеете, - заверил гость. - Идемте?

- А мне можно? - спросила Алена.

- Разумеется, - сказал Эрон. - Кстати, форма одежды не имеет значения. Более того - свобода в одежде только приветствуется. Мне тоже следует привести себя в порядок. Вас не шокирует, если я сниму брюки при вас? Вам бы тоже следовало соблюсти стиль...

Он принялся стаскивать брюки, тактично отвернувшись. Алена вылезла из постели, накинула халатик, мимоходом подставив Гаю грудь для поцелуя, а Гай после короткого раздумья разулся и расстегнул рубашку до пупа, что Эрон, обернувшись, одобрил.

В вестибюле и на улице, когда они шли к машине, их вид ни у кого не вызвал ни малейшего удивления, больше того - на них смотрели с восхищенным уважением, а кое-кто и со страхом, хотя нашлись и такие, кто попросту откровенно пялился на Алену: ее домашний халатик при каждом шаге распахивался, открывая стройные загорелые ноги, а один раз мелькнул и завиток светлых волос - глаза стоявшего ближе других толстяка вылупились до того, что выпали и со звоном покатились по полу. Гай мимоходом наступил на них, и они с хрустом разлетелись.

Они ехали недолго и приехали к какому-то бывшему ангару с распахнутыми настежь дверями. Внутри, в темноте, густо стояли люди, только в центре виднелось светлое пятно. Эрон провел их туда, поминутно рассыпая извинения. Оказалось, что светлое пятно - это луч подвешенного к стропилам прожектора, а в круге света стоял "Краун Империал", самый дорогой автомобиль на Земле, окруженный новехонькой современной мебелью.

Люди стояли молча, ожидая чего-то. Гай повернулся к Эрону и раскрыл было рот, но кто-то прошептал: "Тс-с!"

Прожектор погас, теперь не было видно ни зги.

- Клан Факела приветствует ветеранов и рад новичкам, - раздался голос. - Велишь начинать, председатель?

- Начинай, - ответил ему кто-то невидимый.

- На планете освободили рабов, - прогремел первый голос. - В одном месте - тысячу лет назад, в другом - сто, в третьем - совсем недавно. К сожалению, не всем рабам это принесло пользу. Сравняться с недавними сеньорами показалось им простым делом - достаточно наволочь в свою нору полированного дерева, золота и ковров... И они волокут, захлебываясь и урча, ломают друг другу кости и грызут глотки в очередях, залезают в долги, лгут, унижаются и льстят с одной-единственной целью - стать не хуже других, наивным рабьим умишком полагая, что это возвысит их убогую душонку. Волокут, волокут, волокут... Служить новому властелину оказалось даже удобнее - у него нет рта, чтобы хохотать над своими рабами... Нас окружают полчища добровольных рабов, которым, увы, уже не дождаться отмены рабства, потому что они установили его сами, сохраняют, стерегут и берегут. Мы, аристократы духа, должны стать противодействующей силой, и наша мощь не в древних гербах, которых у нас нет, наша мощь в величии разума. Для нас они - грязь под ногами, и мы не обращали бы на них внимания, но они пытаются вербовать себе новых сторонников, в непомерном самомнении своем считая себя праведными обладателями истины, этого мы потерпеть не в состоянии. Да свершится суд! Тот, кто хотел золота, получит его в избытке, а тот, кто мечтал о самой дорогой в мире машине, будет обладать ею всю оставшуюся жизнь!