Сергей Калашников - Маленький ныряльщик

Поверьте мне на слово -- любая непродуманная ерундовина может помешать в решающий момент.

***

Мелочи мелочами, но ракетный порох и динамит Степан Осипович мне прислал. Внял, видимо моим настойчивым просьбам и отправил людей с передачкой. Нижних чинов, как их нынче называют. Как уж он расстарался, не ведаю, тем более к моей идее реактивной торпеды отнёсся безо всякого энтузиазма. Но я-то слыхивал, что были и такие. Говорят -- шибко быстрые. Не знаю, насколько дальнобойные, но по мне если пробежит полсотни метров, то и ладно. А уж если сотню -- вообще замечательно. Всяко это длиннее, чем шест, которыми нынче заводят мины под днища кораблей. Технология смертников, на мой взгляд. Немножко это чересчур по-русски. Макаров немало порассказывал мне о затеях флотских минёров -- не поверите - волосы на голове дыбом встают.

По настоящему меня волновало другое обстоятельство -- глубина, на которую погружалась ниже ватерлинии броня, покрывавшая деревянные корпуса современных британских броненосцев. Два метра. Значить мой будущий снаряд надо удержать в трёх метрах от поверхности. Вот автомат-то глубины и предстояло сделать. Нет, на счёт датчика и исполнительного устройства не извольте сомневаться -- это классика. Но пусть мне объяснят, какой энергией приводить это всё в действие? Проще всего в современных условиях воспользоваться пневматикой и встроить баллончик, однако есть серьёзный минус -- подготовка такой торпеды к использованию становится серьёзной процедурой.

Мне же хотелось устроить так, чтобы она приводилась в действие простым ударом по капсюлю. Вы ведь представляете себе, что со всем-провсем должен управиться один человек. Тот самый, который работает штурманом, пилотирует подводную лодку и обслуживает аппаратуру для обеспечения собственного дыхания. Ещё и за торпедиста работать -- это просто гарантированная перегрузка. Спервоначалу, да сгоряча уже было подумывал отвести часть газов из камеры сгорания, да вовремя спохватился -- если работает двигатель, то мина движется, то есть спереди набегает вода, создавая напор. Вот на этом и сыграл.

Вторую проблему -- проблему курсовой устойчивости -- решил тупо, по-китайски. Дело в том, что ракеты издревле запускали, прикрепляя к бамбуковому шесту, который болтался сзади, выполняя функцию стабилизатора. Позднее ракетчики решившие, что подобный примитив устарел, долго работали над курсовой устойчивостью своих снарядов, и, надо сказать, пока не наладили работу хитроумной автоматики, успехи в этой области были более чем скромными. Ну да я не приверда какой. Приделал к своей торпеде сразу четыре шеста. Сосновых, за неимением бамбука. Вдвое длиннее двухметровой торпеды, в аккурат по углам её квадратного в сечении корпуса. Деревянного, толстостенного, просмолённого. В донышке поставил стальное сопло, заткнутое капсюлем и набитое для затравки обычным порохом, а уж дальше в камере сгорания был ракетный, что не так быстро горит, зато создаёт много горячих газов, которые и толкают мою похожую на длинный ящик торпеду.

И неплохо толкают -- метров сто с небольшим я подобрал расстояние, полагая, что с большей дистанции всё равно промахнусь.

Путейский инженер, хотя, скорее железнодорожный, потому что из мастерских, попенял мне, что я не использовал принцип инжекторного насоса, которым в паровозные котлы закачивают воду. Собственно, он и притащил кое-какие детали и помог их приладить на модель. И правда, куда как бойчее поплыла моя мина и ушла аж на четверть километра. Ну я так и оставил, а то у меня уже восьмая камера сгорания протлела -- деревянные же. Да и порох я к этому моменту уже почти весь извёл на эксперименты.

Как эту бандуру буксировать? Толкать, конечно. Она же точно совпадает с сечением корпуса лодки. Так что приставляется спереди к форштевню, а жерди-стабилизаторы снаружи вдоль бортов вытягиваются и проходят сквозь уши, приделанные с боков у дна и у палубы -- отрезки трубок. Если что, то задним ходом можно освободиться от этого груза. Или стукнуть по капсюлю стержнем, точащим вперёд, тогда движок заработает и сдёрнет торпеду вперёд -- она бежит чуть скорее, чем лодка на самом полном ходу. Взрыватель "лёгкий", инерционный, сходит с предохранителя, когда в камере сгорания перегорит верёвочка. И, да, пламени от такой ракеты не видать, хотя пузырный след знатный.

В общем, простенько и сердито. Разброс по горизонтали конечно есть, но в корабль длиной метров восемьдесят с сотни метров не промажу. Ну, так примерно описал Макаров характерные для этого времени корабли. И сказал, что после подрыва пятнадцати пудов динамита у борта ниже броневого пояса, корабль, если и не затонет, то уж грозность свою потеряет надолго, потому что кроме как о ремонте, команда ни о чём помышлять не будет. Я ему верю -- уж кто-кто, но этот человек в живучести знает толк.

***

Разумеется, с такой торпедой на носу я на подводной лодке походил от души -- надо было привыкать ездить с довеском. Понятно, что снизилась скорость, ухудшилась поворотливость, но до приемлемого уровня. Когда лодка продувалась, нос опускался, потому что настройка на минимальную положительную плавучесть у снаряда не менялась. На ходу задатчик глубины торпеды начинал работать и тянул за собой всю сцепку. Поначалу это меня раздражало, но потом я решил смириться и послушно давил педали на глубине трех-четырёх метров, подвсплывая для ориентации за счёт сброса хода.

Ну а потом перешёл к практическим стрельбам с лодки, понятно, что без динамита. К этому моменту до меня через руки дошло, что выжигать камеры сгорания при каждой проверке -- это слишком по-барски, и я стал обкладывать внутреннюю поверхность деревянного ящика с порохом обычным кирпичом. На балансировку это не повлияло -- просто требовалось меньше балласта. А задней стенке ничего не делалось -- она давно уже из котельного железа.

***

Осень. Пасмурно и монотонно. Деревья ещё зелёные, но мокрые листья темны и уныло обвисли. Чуть моросит, хотя мне в подводной лодке нет до этого никакого дела. Я иду узкой извилистой протокой и борюсь с торпедой, желающей погрузиться на свои излюбленные три метра. Каждый раз, как я лишь чуть разгонюсь -- начинается кивок. Срочно отрабатываю его передними рулями глубины, потому что, поминутно останавливаясь, могу затратить кучу времени на преодоление ничтожного расстояния. А погружаться некуда -- тут по пояс. И берега кругом. Нельзя терять их из виду, а то мигом вылетишь на сушу. Сквозь мутную воду тоже не многое разглядишь. Вот и мучаюсь, отражая попытки самоходной мины руководить моими действиями.