Лоис Буджолд - Осколки чести. Барраяр

Чуть заметная оговорка уже не удивила Корделию. Она только подумала, не был ли ее собственный рассказ столь же очевидным. Похоже, что так.

— Второй был высшим правительственным чиновником, человеком гораздо старше него. Он не желал драться. Мой знакомый несколько раз сбивал его с ног и снова поднимал. После… после того, первого, который умер с шуткой на губах, это было почти невыносимо. Наконец, несмотря на мольбы о пощаде, мой друг заколол беднягу-министра.

Потом заехал к жене, чтобы рассказать ей, что сделал, и вернулся на корабль ждать ареста. Все это произошло за один короткий день. Она была в ярости, она сама была готова биться с ним на дуэли, будь такое возможно. Она чувствовала себя оскорбленной — и предпочла умереть. Выстрелила себе в голову из его служебного плазмотрона. Никогда бы не подумал, что женщина может избрать такой способ. Другое дело — яд или разрезанные вены… Но она была истинной форессой. Лицо ее совершенно сгорело. А у нее было прекраснейшее лицо…

Дело обернулось чрезвычайно странно. Все решили, что двое ее любовников убили друг друга. Клянусь, он этого не планировал! А она якобы покончила самоубийством от отчаяния. Никто его даже не расспрашивал.

Теперь Форкосиган говорил очень медленно.

— Весь тот день он действовал как лунатик или актер. Подавал нужные реплики, совершал необходимые поступки, и в результате ему нисколько не стало лучше. Ничего он не добился, ничего не доказал. Все было таким же поддельным, как ее любовные связи, если не считать смертей. Они были настоящими. — Он помолчал. — Так что, видите, у бетанцев есть хотя бы одно преимущество. Вы позволяете друг другу учиться на ошибках.

— Мне… больно за вашего друга. Это произошло давно?

— Больше двадцати лет назад. Говорят, старики помнят события юности более ясно, чем то, что было на прошлой неделе. Может, он уже постарел.

— Понятно.

Этот рассказ был как странный колючий дар, слишком хрупкий, чтобы его бросить, и слишком ранящий, чтобы держать. Он лег и снова замолчал, а она обошла поляну, прислушиваясь к тишине леса. Когда она закончила обход, Форкосиган спал, дрожа и мечась в лихорадке. Корделия стащила с Дюбауэра один из обгоревших спальных мешков и укрыла его.

Глава 4

Часа за три до рассвета Форкосиган проснулся и заставил Корделию поспать пару часов. В серый предрассветный час он снова разбудил ее. Он умылся в ручье и избавился от четырехдневной щетины, воспользовавшись одноразовой упаковкой депиллятора. Тоже приберег на последний день, поняла Корделия.

— Мне нужна ваша помощь. Я хочу вскрыть нарыв, выпустить гной и снова все перевязать. До конца дня хватит, а потом это уже не будет иметь значения.

— Хорошо.

Он разулся, и Корделия заставила его подержать ногу под быстрой струей водопада. Потом сполоснула его боевой нож и быстрым глубоким надрезом вскрыла страшно вздувшуюся опухоль. У Форкосигана побелели губы, но он смолчал. Зато Корделия с трудом удержала вскрик. Из разреза хлынули кровь и гной, вынося странные свернувшиеся куски, которые смывала вода. Корделия постаралась не думать о том, сколько новых микробов они вносят в рану.

Она смазала ему ногу остатками явно неэффективной мази и забинтовала последним пластиковым бинтом.

— Стало полегче. — Но он споткнулся и чуть не упал, едва попробовал идти: — Ясно, — пробормотал он. — Пора.

Форкосиган торжественно извлек последнюю таблетку болеутоляющего и еще какую-то маленькую голубую пилюлю, проглотил их и выбросил пустую аптечку. Корделия рассеянно подняла ее и повертела в руках.

— Эти штуки действуют великолепно, — сказал он, — но только пока эффект не кончится — а тогда ты падаешь, словно марионетка, у которой обрезали веревочки. Теперь у меня есть часов шестнадцать.

Действительно, к тому моменту, как они доели завтрак и приготовили Дюбауэра к дневному переходу, барраярец не только выглядел нормально, но и казался свежим, отдохнувшим и полным энергии. Оба не упоминали о ночном разговоре.

Они сделали большой круг, чтобы зайти с запада, и к полудню подошли к склону горы. Дальше путь лежал через лес, к отрогу напротив гигантской впадины. Здесь Форкосиган объявил, что пора произвести рекогносцировку. Измученный Дюбауэр свернулся калачиком и заснул. Корделия посидела рядом с ним, пока его дыхание не стало медленным и ровным, потом подползла к Форкосигану. Барраярский капитан обводил биноклем туманный зеленый амфитеатр.

— Вон катер. Они поставили его возле пещер. Видите темную щель рядом с водопадом? Это — вход.

Он передал ей бинокль, чтобы она смогла рассмотреть все получше.

— О, вон кто-то выходит. При сильном увеличении видны лица.

— Куделка. — Бинокль снова оказался в руках Форкосигана. — Он — в порядке. Но худой человек рядом с ним — это Дэробей, один из шпионов Рэднова в группе связи. Запомните его лицо: надо знать, когда нельзя высовываться.

Корделия гадала: удовлетворенный вид Форкосигана — это результат действия стимулятора или свирепая радость в предвкушении конфликта? Он наблюдал, считал и прикидывал, и глаза его блестели.

Барраярец присвистнул сквозь зубы, сразу напомнив ей хищного шестинога:

— Господи, а вон и сам Рэднов! Хотел бы я до него добраться! Но на этот раз можно и подождать, чтобы людьми министерства занялся суд. Пусть только попробуют спасти своих любимчиков от обвинения в бунте! На этот раз высшее командование и Совет графов будут на моей стороне. Нет, Рэднов, ты останешься в живых — и пожалеешь об этом.

Вдруг он замер и ухмыльнулся:

— Ну вот, наконец и мне повезло. Вон Готтиан, он вооружен — значит, он командует. Мы почти у цели. Начинаем действовать.

Они отползли обратно, под прикрытие деревьев. Дюбауэра на месте не было.

— О, Боже! — выдохнула Корделия, вглядываясь в заросли. — Куда он делся?

— Далеко он уйти не мог, — успокоил ее Форкосиган, хотя и он выглядел сейчас озабоченным.

Они сделали круг по лесу, пройдя метров по сто. «Идиотка! — яростно ругала себя Корделия, чувствуя, как ее охватывает паника. — И куда тебя понесло…» Никаких следов мичмана обнаружить не удалось.

— Послушайте, сейчас у нас нет времени его искать, — сказал Форкосиган. — Как только я снова стану командующим, я пошлю патруль на его розыски. С мониторами они найдут его быстрее, чем мы.

Корделия подумала о хищниках, обрывах, глубоких затонах, барраярских патрулях, скорых на расправу.

— Мы столько прошли… — начала она.

— Если я не верну себе командование, вы оба не выживете.