Престо, модерато, адажио - Игорь Вереснев
— Мои дети сказали, ты и твои друзья прилетели из-за стены на самолёте. Откуда вы прибыли и зачем? Лайнхапуй бедная земля, она никогда не интересовала белых людей.
Хантер — военный, возможно, молчать на допросах для него дело чести. Илья разумных предпосылок для этого не видел, поэтому ответил не задумываясь:
— Мы прилетели с севера, из стран, где время течёт быстрее. У самолёта закончилось горючее, мы вынужденно сели в ваших землях. Нам надо добраться до берега. Помогите, пожалуйста!
Мунунггурр смотрел на него, не отводя взгляда.
— Добраться до берега нетрудно. Что вы будете делать дальше?
— Найдём корабль и поплывём через океан. Туда, где время остановилось.
Старик молчал долго, размышляя над услышанным. Потом отрицательно покачал головой.
— Ты говоришь правду, что удивительно для белого. Но ваша затея глупа. Попасть туда, где нет времени, нельзя, вы умрёте страшной смертью. Лучше мы убьём вас сейчас, быстро и безболезненно.
Он повернулся к стоявшим поодаль бородачу и девушке, сказал что-то на своём языке. Илью схватили за плечи, заставили подняться, потянули куда-то.
— Подождите! — взмолился он. — Дайте нам хотя бы попробовать! Среди нас есть... Он не такой, как все люди, он не подчиняется времени!
Их заперли в крошечном сараюшке без окон, с земляным полом. Наручники не сняли, только перецепили их спереди. В сарае не было ничего, кроме ведра с питьевой водой и выкопанной в земле ямы в дальнем углу — справлять малую нужду. Пленников не кормили, — логично, зачем кормить того, кого собираешься казнить? Допросами тоже не докучали, предоставили самим себе. Хантер то принимался теребить наручники, пытаясь снять, то ковырял сбитые из толстой фанеры стены, то в который раз требовал пересказать разговор с главарём туземцев. Илья не возражал, — хоть какое-то развлечение. Всяко лучше, чем сидеть и ждать невесть чего. Вернее, известно чего. Но думать об этом не хотелось и подавно.
Наручные хронометры у пленников забрали, не определишь, сколько времени просидели взаперти. Три часа, четыре, больше? В конце концов неопределённость закончилась. За дверью зашуршали, брякнули замком. Гуамец подобрался, вскочил, прошептал:
— Терять нам нечего, попытаемся уйти на рывок. Я бью первого, ты второго, дальше разберёмся.
Судя по всему, план возник у него спонтанно. Или вообще плана не было, а лишь инстинктивное нежелание покориться судьбе. Ответить Илья не успел, дверь распахнулась.
— Выходите, друзья!
После нескольких часов в темноте сарая свет снаружи слепил глаза, разглядеть человека, чей силуэт возник в проёме, не получалось. Но голос его спутать с голосами аборигенов было невозможно. Замешкавшись от неожиданности, Хантер и Илья вышли из сарая. Виктор Лаугесен смотрел на них, улыбаясь.
— Как это понимать? — уставился на него гуамец.
— Вы свободны.
В самом деле, отпершая дверь девушка-аборигенка шагнула к Илье, сняла наручники. Настороженно посмотрела на гуамца, готовая к любому фортелю с его стороны.
— Йолнгу нас не задерживают более, — продолжал объяснять Лаугесен, — и любезно согласились проводить до границы своих владений. Машины ждут на дороге, а я приехал забрать вас. Хелен хотела это сделать, но она слишком слаба после перехода, и я позволил себе узурпировать её обязанности.
Хантер, наконец освобождённый от наручников, протянул ему руку для рукопожатия.
— Спасибо, босс. Не понимаю, как ты это провернул, но успел ты вовремя.
Виктор посмотрел на его ладонь, завёл руки за спину.
— Не стоит благодарности. — Поспешил сменить тему: — Кстати, местные жители говорят, что нам повезло. В сезон дождей мы бы отсюда не выбрались.
Запасы бензина на территории бывшей резервации Арнхемленд, а ныне свободного государства Лайнхапуя исчерпались годы назад, поэтому «машинами» Лаугесен назвал два легковых прицепа, запряжённых буйволами. В первом разместились начальник экспедиции с пресс-секретарём, Мроев, Илья, Хантер и правящая буйволом аборигенка. Во втором уже знакомый Илье бородач вёз исследователей, охранника и большую часть оборудования экспедиции. Было и сопровождение — трое туземцев верхом, в том числе долговязый, бивший Хантера прикладом. На всех одинаковая камуфляжная форма — шорты и рубахи. Сразу видно — не какая-то банда, а полиция новоявленного государства.
Только теперь Илья понял, насколько огромен Арнхемленд. Дождевые леса сменялись саванными редколесьями, равнины чередовались с уступами и останцами из песчаника, а они всё ехали, ехали, ехали. Первая ночёвка была прямо посреди буша, в палатках, поставленных на обочине дороги. За второй день добрались до Булмана, крошечного посёлка скотоводов.
Но это была лишь половина пути. Оставалось посочувствовать туллейцам, проходившим адаптацию, трясясь на дне кузова. На ровных участках так-сяк спасали рессоры, но «Сентрал-роуд» состоял отнюдь не из ровных участков. Иногда и вовсе приходилось выгружаться и помогать буйволам преодолевать препятствия.
— У вас что, нормальных дорог нет вообще? — спросил Хантер после нескольких часов такого путешествия.
— Йолнгу тысячу лет обходились без дорог, — невозмутимо парировала девушка. — Дороги нужны белым, чтобы забрать наши земли.
Впрочем, имя она носила вполне английское — Джессика, да и черты лица подсказывали, что среди её предков были не только аборигены. С пленниками она держалась подчёркнуто холодно, но на вопросы отвечала. Так что за время путешествия Илья услышал много нового об окружающей его флоре и фауне. Научился узнавать эвкалипты, сорго, капустные и чайные деревья, узнал о повадках дикой кошки, коричневой змеи, кабана и зебу. Не то чтобы он докучал Джессике расспросами, но когда рассказывают в полуметре от тебя, трудно не слушать. Основным собеседником девушки был Хантер. Наверное, так он развлекался в тягучем утомительном путешествии, или ему нравилось наблюдать, как злят эти разговоры долговязого.
Лаугесен ехал молча. Не понять, видит ли, слышит, что происходит вокруг, погруженный то ли в размышления, то ли в медитацию. Илья поглядывал на него и удивлялся: как ему могло показаться, что парню семнадцать лет? Разумеется, старше, почти ровесник его самого. Морщинки на лбу и в уголках рта, впалые щёки, заострившийся нос. Переходы сквозь барьеры давались Лаугесену не так и легко, хоть он это не показывал.
Хелен адаптация давалась не многим легче, чем туллейцам. Для неё устроили ложе на дне кузова, и первые два дня путешествия она провела в полубессознательном состоянии. Но после относительно комфортабельной ночёвки в посёлке скотоводов приободрилась, и утром, выбрав минуту, когда рядом ни стражи, ни спутников по экспедиции не было, Илья спросил:
— Что у вас произошло с аборигенами,
