Вторая модель - Филип Киндред Дик
– В самом деле, – кивнул капитан. – Но возвращаясь к насущной проблеме…
– Да-да, разумеется. Речь шла о съедении меня на ужин. Вкус, как я слышал, очень неплох. Мясо чуть жирновато, однако же нежно. Вот только как, спрашивается, установить сколь-нибудь долговременные взаимоотношения между моим и вашим народами, если вы поведете себя, словно сущие варвары? Съесть меня… вместо того чтоб завести со мной разговор о философии, об изящных искусствах…
Капитан поднялся на ноги.
– Кстати о философии. Возможно, тебе интересно будет узнать: с провиантом на ближайший месяц у нас дела крайне плохи. Так уж случилось. Большая часть припасов испортилась, и…
– Понимаю, – кивнул вуб. – Но не лучше ли нам, как раз в духе ваших демократических принципов, кинуть жребий – к примеру, на соломинках, или еще что-нибудь в… таком духе? В конце концов, демократия для того и нужна, чтоб защищать меньшинства от подобных ущемлений. Если у каждого из нас будет по одному голосу…
Капитан подошел к двери.
– Шиш тебе, – сказал он, распахнув дверь, и открыл было рот… да так и замер на месте с разинутым ртом, с остекленевшим взглядом держась за дверную ручку.
Вуб оглядел его, минуту помедлил и наконец тоже заковылял к двери. Протиснувшись мимо капитана, он в глубокой задумчивости вышел за порог, в коридор, и двинулся прочь.
В каюте было тихо, как в склепе.
– Итак, сами видите, – заговорил вуб, – в наших мифах немало общего. Ваше сознание хранит множество прекрасно знакомых мне мифических символов. Иштар, Одиссей…
Молчавший, глядя себе под ноги, Питерсон заерзал в кресле.
– Продолжайте, – сказал. – Продолжайте, прошу вас.
– Я лично вижу в вашем Одиссее персонаж, встречающийся в мифологии большинства разумных, обладающих самосознанием рас. Моя интерпретация данного мифа такова: странствия Одиссея есть процесс осознания себя как индивида через разлуку, отделение от родины и родных. Процесс индивидуализации.
– Но ведь в итоге Одиссей возвращается домой, – возразил Питерсон, устремив взгляд в иллюминатор, к звездам, к бессчетному множеству звезд, ярко горящих в бескрайней пустоте вселенной. – В конце концов он возвращается.
– Как всем живым созданиям на свете и надлежит. Разлука – период временный, недолгое странствие души. В свое время оно начинается, а в свое время заканчивается, и странник возвращается в родные края, к собственному народу…
Внезапно осекшись, вуб повернул лобастую голову в сторону распахнувшейся двери.
В каюту вошел капитан Франко. Остальные, сгрудившись за его спиной, замешкались на пороге.
– Ты в порядке? – спросил Френч.
– В смысле, я? – с удивлением переспросил Питерсон. – А что со мной могло стрястись?
Франко опустил пистолет.
– Давай сюда, к нам, – велел он Питерсону. – Поднимайся и давай к нам.
Молчание.
– Не стесняйтесь, – кивнул Питерсону вуб. – Все это несущественно.
Питерсон поднялся.
– Да зачем? – спросил он.
– Это приказ.
Питерсон прошел к двери. Френч ухватил его за плечо.
– Да что происходит? – возмутился Питерсон, стряхнув его руку. – Что с вами со всеми?
Капитан Франко двинулся к вубу. Лежавший в углу, плотно прижавшись к стене, вуб поднял на него взгляд.
– Любопытно, – проговорил он. – Я вижу, вы прямо-таки одержимы стремлением съесть меня. Интересно, почему?
– Вставай, – скомандовал Франко.
– Как пожелаете. Только наберитесь терпения: для меня это нелегко.
Кряхтя от натуги, вуб поднялся с пола и встал перед капитаном. Дышал он шумно, с трудом, глуповато вывалив из пасти длинный язык.
– Стреляйте скорей, – сказал капитану Френч.
– Не надо! Ради бога, не надо! – воскликнул Питерсон.
Джонс, вздрогнув, повернулся к нему. Глаза его посерели от страха.
– Ты просто не видел его – стоит, будто статуя, челюсть отвисла… если б мы не пришли, так до сих пор и стоял бы!
Питерсон обвел товарищей изумленным взглядом.
– Кто? Капитан? Но сейчас он, по-моему, в полном порядке.
Все снова взглянули на вуба, стоявшего посреди каюты. Массивная грудь зверя бурно вздымалась и опадала.
– Давайте-ка в сторону, – велел Франко. – В сторонку, ребята!
Остальные отодвинулись к двери.
– Вы, верно, не на шутку напуганы? – заговорил вуб. – Но разве я сделал вам хоть что-то дурное? Я решительно против причинения кому-либо вреда. Я всего-навсего защищался. Не думали же вы, что я сам с охотой брошусь навстречу гибели? Я точно такое же разумное существо, как и вы. Мне сделалось любопытно взглянуть на ваш корабль, познакомиться с вами, и я попросил одного из туземцев…
Ствол пистолета дрогнул.
– Видите? Я так и думал, – сказал Франко.
Вуб, шумно отдуваясь, опустился на пол, вытянул ноги, обвил хвостом круп.
– Здесь очень тепло, – заметил вуб. – Следует полагать, мы совсем рядом с двигателями. Атомная энергия… да, нужно отдать вам должное, с ее помощью вы сотворили немало чудес. Как жаль, что структура вашей науки не приспособлена для решения моральных, этических…
Повернувшись к команде, столпившейся за его спиной, Франко обвел взглядом изумленные лица.
– Я его кончу. Хотите – приглядывайте за мной.
– Целься в мозг, – кивнув, посоветовал Френч. – Мозг в пищу все равно не годится. В грудь не стреляй. Если ребра растрескаются, придется осколки кости из мяса выбирать.
– Послушайте, – сказал Питерсон, облизнув губы. – Ну, что он такого сделал? Какой вред, скажите на милость, кому причинил? И вообще: как бы там ни было, он все-таки мой. Нет у вас права его убивать! Не вами зверь куплен, не вам и решать, что с ним делать!
Франко вновь поднял оружие.
– Выйду я, – побледнев, страдальчески сморщившись, выдавил Джонс. – Не хочу я этого видеть.
– Я тоже, – поддержал его Френч.
Негромко бормоча что-то, оба протиснулись в коридор.
Питерсон приостановился в дверях.
– Вуб мне о мифах рассказывал, – сказал он. – Об Одиссее. Он не желает никому зла.
С этим Питерсон тоже шагнул за порог.
Франко направился к вубу. Вуб, не спеша, поднял взгляд и гулко сглотнул.
– Как глупо все складывается, – сказал он. – И как жаль, что ты настаиваешь на своем. В одной притче, рассказанной вашим Спасителем…
Оборвав фразу, вуб уставился в пистолетное дуло.
– Ты вправду способен сделать это, глядя мне в глаза? – спросил вуб. – Вправду способен?
Капитан опустил взгляд.
– Глядя в глаза? Вполне, – отвечал он. – Дома, на ферме, мы разводили свиней. Грязных, жирных кабанов-секачей. Так что мне, знаешь, не привыкать.
Глядя на вуба – прямо во влажные, поблескивающие глаза, – капитан Франко нажал на спуск.
Вкус мяса оказался просто великолепным.
Команда угрюмо сидела вокруг стола. Некоторые даже не притронулись к
