Квадрат жизни. Грань первая. Путешествие - Дар Амурский
— Да, понимаю-понимаю, развели нас, — говорит Вася. — Сам не пойму, будто на ухо шепнул кто-то, вроде в здравом уме. Помутнение рассудка, перегрелся поди.
— Здесь и не такое бывает. Меня тоже пару раз накрыло, — отвечаю Василию. — Не всякая мыль в голове своя. Никакой мистики, но это отдельная тема.
— И что же делать? — огорченно спрашивает Людмила.
— Уже говорил. Больше самостоятельности, меньше страха и жалоб, и отличайте свои мысли от…, от чужих. Вас уже двое, а надежнее кровного родства пока в природе ничего не придумали. Так положитесь друг на друга. Не могу, как дети малые, — договорил и одергиваю себя за неуместную критику погруженных.
— Но ведь здесь правда столько проблем оказалось. Как же смолчать, когда у меня спина мокрая, комары грызут, ноги натерты…
— Стоп-стоп. Мы все в одних условиях. Разумнее молча терпеть, отвлекаться и находить нечто хорошее. На мой взгляд, этот лес не так уж плох, присмотрись. Волки в столь людных местах не охотятся, а кому суждено, того и белочка бешенная загрызет, — на мою последнюю фразу Вася прыснул сдержанным смешком, но затихает, заметив трагическое лицо своей спутницы. — Кстати, бесконечный поток претензий, и нескончаемые волнения о не случившимся, и депрессивное настроение, воруют ваши силы похлеще всяких проходимцев.
Целый час тишину леса нарушали только голоса птиц. Моя отповедь пошла впрок. Супруги вряд ли смогли усладить взор живописными окрестностями, зато усердно пыхтят позади меня и не отстают. Рельеф начал меняться. Вместо холмов мы движемся вдоль высохшего ручья, между двумя длинными склонами. Впереди виднеется пара незначительных перевалов. К счастью, у меня еще оставался запас воды, а пополнить его можно на краю гор. Судя по карте, через полтора десятка километров мы должны выйти на равнину, к маленькому озеру. Своей ценной бумагой мне светить не хотелось, поэтому промолчал о предстоящем расстоянии, и о лагере, стоящем на границе гор и равнины.
Меня радует темень хвойного леса, надежно скрывающая нас от жаркого солнца. Здесь, в узком логу, деревья растут на удивление густо, так щедро осыпая землю своими иголками, что редкая травинка пробивается через пепельно-желтый ковер. Тем временем светило достигло зенита. Василий с Людмилой не нашли в себе сил радоваться привалу на обед, но их лица расслабились, а в глазах появляется довольство совершенным подвигом. Догадываюсь, что вряд ли сбежавший проходимец гнал их с такой скоростью. Мне, как всегда, лень разводить огонь, совершенно не нужный для стандартного рациона сублимированных проростков. Но у супружеской пары имеется свое представление об отдыхе. Мы вполне укладываемся в неписанный график движения, поэтому позволяю им расслабиться.
Курьер
Моя трапеза закончилась через четверть часа. Пока Василий еще возился с костром, а Людмила копалась в добром десятке разномастных коробочек, решаю пройтись налегке. Иду по спирали вокруг нашей стоянки, в надежде найти грибы или ягоды. Они уже встречались по пути, но собирать было некогда. Через несколько минут неудачного поиска, вновь выхожу на тропу, весьма извилистую в этом месте. Навстречу мне движется крупный человек с редким модульным рюкзаком героических размеров и пропорционально замученным внешним видом. До меня не сразу доходит, что парень шагает в обратном направлении. Внутренний голос моментально предполагает, что это очередная жертва местных проходимцев.
— Приятель. Здорово, наконец хоть кто-то нормальный, — сказал уставший путник, переводя дыхание, сбившееся от быстрой ходьбы или даже бега.
— И ты будь здоров. А кого здесь ненормальными принято называть? Должно быть, насолили тебе изрядно, если в обратную сторону повернул, — меня серьезно обеспокоили нежданные проблемы, далеко не природного характера.
— Здесь недалеко есть расщелина, которую заботливо перекрыли Синие, а там единственная дорога проходит, чтобы крюки не закладывать. Ты еще с ними поди не встречался, — в меру упитанный парень садится на поваленное дерево, и продолжает. — Это какой-то клан или братство, не знаю. Бандиты, если по чесноку говорить. Без монеток или вербовки дальше не пускают, — он неожиданно умолкает, подтягивая фиксаторы и безуспешно щелкает каким-то переключателем.
— Глупость какая, заняться народу нечем. Ладно деньги, но на службу идти это полный бред.
— Сумма приличная, и мне бы хватило. Но вчера почти все спустил, — он с досадой машет рукой. — Эх, чего теперь вспоминать.
— А может быть их можно обойти ближе? Видимо мне туда же надо, — говорю, а сам ловлю себя на сомнении, заранее опасаясь связываться с незнакомым человеком, но сразу списываю эти идеи на посылы следящей системы, и решаю сыграть в благородство. — И кстати, тебя как звать?
Вернувшись к оставленным спутникам, по пути выяснил много любопытных вещей от Ивана. Он сразу попросил называть его как угодно, только не полным именем. Не стал выяснять, по мне так нормальное имя. А вот внешний вид заставлял сдерживать улыбку. Широченные майка и балахон, контрастируют с узкими штанами, чуть ли не трико. Меняя вымокшую от пота одежду, Ванек явил нашим взглядам фигуру, словно бы лишенную костей. Он казался цельным или литым, напоминая мягкую детскую игрушку. Картину дополняло невинное лицо, на выбритой голове, плавно переходящей в плечи. Тем не менее в Ване мне была очевидна его сила и внутренняя уверенность, скрывает парень свою натуру за маской грубоватого дельца.
После рассказа Вани мне стало ясно, сколь сильные изменения произошли в парке за последний год. Большую часть местности поделили два сообщества: Синие и Красные, не имеющие никаких связей с любыми прототипами. Считается, что они следят за порядком и помогают путникам. Польза вроде была, хотя бы для вида, зато поборы чинятся исправно. Недовольных отправляют восвояси, а к самым рьяным стяжателям независимости применяют дубинки, тяжелые посохи и другие увесистые аргументы, вызывающие включение защитной системы. В результате недовольный порядком улетает к выходу, как любой подвергшийся смертельной опасности. Ведь штрафы и отчеты следящей системы погруженным неведомы. Но это уже моя интерпретация, для погруженных полет на силовом луче смерти подобен.
Молчаливый Василий, внимательно выслушал рассказ о суровых реалиях, сделал задумчивое лицо, и подперев голову рукой начинает говорить:
— Сразу видна налаженная схема вербовки и откровенное паразитирование на слабых. Сомневаюсь, что у
