Юрий Брайдер - Враг за Гималаями
— Это уже другой вопрос.
— Ты при осмотре ничего подозрительного не обнаружил?
— Ничегошеньки! Отпечатков масса, но все принадлежат врачам и медсестрам, которые бывали в палате вполне законно. По замку тоже все чисто. Тыркали в него только родным ключом. Дежурная медсестра вне всяких подозрений. Порядочная баба, да еще с принципами. Муж — отставник. Консультирует совместные предприятия. Сын — военный летчик. Посторонний мимо нее проскочить не мог. Уж поверь моему чутью.
— Неужели у тебя собственной версии нет? Что-то слабо верится.
— Версии — они как мыльные пузыри. Возникают и лопаются. Но одну могу тебе изложить, слушай. Убийца заранее спрятался в стенном шкафу. Сделав свое дело, вернулся на прежнее место, а потом, когда поднялся базар, смешался с толпой и под шумок смылся.
— Логично… Почему я сам про это не подумал? — вопрос Донцова был адресован самому себе.
— На словах логично. Только с фактами плохо вяжется. Спрятаться в этом шкафу мог только очень субтильный кент. Еще пожиже нашего окурка. — Опер кивнул на дверь, и Донцов понял, что речь идет о сержанте, приходившем за Шкурдюком. — Там глубина всего тридцать сантиметров. Это первая неувязка.
— Есть и вторая?
— Есть. Вся толпа состояла из трех человек — врача, медсестры и санитарки. До нашего прибытия в палату никто больше не заходил. Согласись, в такой толпе трудно затеряться. Особенно постороннему.
— А под кроватью спрятаться нельзя?
— Нет, там все насквозь просматривается.
— Санитаркой ты не интересовался? — спросил Донцов, но тут же спохватился: — Хотя какой в этом смысл… К ее приходу труп уже остыл. А когда вообще произошло убийство?
— Примерно часа в два.
— Где сейчас изъятый шланг?
— У экспертов. Только все они на происшествии. Возле магазина «Ирис» инкассаторов расстреляли. Слава богу, что это не моя территория.
— Ты, кстати, не заметил — форточка на окне была открыта? В протоколе осмотра это почему-то не отмечено.
— На форточку я как-то без внимания. Все же пятый этаж и решетка. Если только Карлсон подлетит… Хотя, подожди. — Опер задумался. — Бумаги, которые следак на подоконнике оставил, промокли. Дождик их замочил. Значит, открыта была форточка. А у тебя на этот счет какие-то мысли имеются?
— Тренированный человек сумел бы по карнизу добраться до окна палаты, просунуть в форточку длинную палку, на конце которой укреплен соответствующий инструмент, и перерубить шланг.
— Прямо голливудское кино какое-то, — говоря высоким стилем, сомнения омрачали чело опера. — Следственный эксперимент, конечно, провести можно. Только кто в нем согласится участвовать? Разве что каскадеры с киностудии. В преступном мире я таких штукарей не знаю.
— Я тоже, — признался Донцов. — Но на Карлсона убийство не спишешь. Начальство меня самого в психиатрическую клинику упрячет.
— Господи, и кому только этот шизик мог помешать! Родни никакой. Друзей тоже. Врагов тем более.
— Разве он был сиротой?
— Почти. Брат уехал на постоянное жительство в Канаду. Мать странствует по зарубежным курортам. Они его даже не навещали. Адреса неизвестны, сообщить о смерти человека некому.
— С одной стороны, это даже неплохо. Моя задача упрощается. Значит, все — и мотивы и преступника — надо искать внутри клиники.
— В этом я как раз и не уверен. Без ведома главврача там и мышонок не пискнет. Все под контролем. Он самодеятельности не допустит.
— На этот момент главврач отсутствовал. В Норвегию по обмену опытом шастал.
— Какая разница! Сам посуди, кто для него этот Наметкин? Да никто! Его убрать — как два пальца обоссать. И все будет тихо-смирно. Никакой корысти в смерти этого жмурика главврач не имел. Свои, из клиники, на мокруху тоже не пошли бы. Такие номера в маленьких, да еще замкнутых коллективах не проходят. Шила в мешке не утаишь. Нет, что ты ни говори, а здесь посторонний работал. Поэтому и заявление в органы поступило.
— Слушай, а к криминалу эта клиника никакого отношения не имеет? Вдруг там наркотики готовят или у пациентов донорские органы похищают?
— Ну ты и загнул! Иного криминала, кроме укрытия доходов от налогообложения, там не сыщешь. Впрочем, был один странный эпизод. Но к судьбе Наметкина он никакого отношения не имеет.
— Что за эпизод? — сразу насторожился Донцов. — Поделись.
— Было это в прошлом году осенью. Не то в октябре, не то в ноябре. Дату можно по книге происшествий уточнить. Я сам на это дело не выезжал. Подробности со слов ребят знаю. Короче, пробрался ночью в клинику какой-то уркаган. Каким способом — установить так и не удалось. Что он там искал — тоже неизвестно. Шастал-шастал по этажам, и нарвался на санитарку, которая из туалета выходила. Та, завидев постороннего мужика в маске, подняла хипиш. Бабы это умеют. И сирены не надо. На шум снизу прибежал охранник. Дубинкой машет. А гость пальнул в него пару раз из шпалера, и был таков.
— Без жертв, значит, обошлось.
— Он только для острастки стрелял. Обе пули в потолок ушли.
— Гильзы изъяли?
— Конечно. Правда, регистрировать преступление опять же не стали. У нас «глухарей» со смертельным исходом — выше крыши. Не хватало еще из-за двух неприцельных выстрелов дело возбуждать.
— Где сейчас эти гильзы?
— Вот тут самое интересное и начинается. Сотрудник, который на происшествие выезжал, положил их к себе в сейф. Так, на всякий случай. А тут проверка из прокуратуры нагрянула. Давай все подряд потрошить, вплоть до мусорных корзин. Откуда, спрашивают, взялись в служебном сейфе патроны от нетабельного оружия. Забыл сказать, что тот незваный гость из «ТТ» палил. Пришлось бедолаге писать объяснительную. Гильзы в лабораторию отправили, на экспертизу. И представляешь — нашлись-таки их сестрички. За пистолетом, который в клинике нарисовался, оказывается, следок имелся. Кровавый следок. Три убийства и несколько покушений.
— Интересно. А какого плана убийства?
— Да так, мелочевка. Рыночная торговка, мелкий валютчик, какой-то неопознанный тип кавказской национальности. Тихие убийства, без общественного резонанса. Кстати, хозяин пистолета в ту пору был нам уже известен и числился в розыске. Тебе это интересно?
— Очень.
— Фамилия его Ухарев. Кличка — Кондуктор. Возраст примерно сорок лет. Трижды судим. Основная специализация — киллер туалетного класса.
— Почему туалетного?
— Это по аналогии с проститутками. Самые козырные у них — которые по вызову работают. Много берут и в клиентах переборчивы. А самые последние в вокзальных туалетах промышляют. За бутылку бормотухи окажут весь спектр услуг. Вот так примерно и у киллеров. Кто-то на жирных гусей охотится — бизнесменов, депутатов, авторитетов. Ну и получает соответствующе. А кто-то другой мелкими пташками довольствуется. Убирает неверных мужей, постылых жен, базарных конкурентов, сварливых соседей. Пользуется не только огнестрельным оружием, но и любым подручным инструментом, даже топором и лопатой. Эти берут недорого. От тысячи и меньше.
— Где сейчас этот Ухарев?
— Болтается где-то по городу, если, конечно, в провинцию не свалил. Его фоторобот у всех постовых имеется. Рано или поздно попадется.
— А ускорить этот процесс нельзя?
— Конечно, можно. Если наши штаты раза в три увеличить. И на всякие дурацкие мероприятия не дергать. Типа охраны митингов, или операции «Антитеррор». Это вы, белая кость, себе работу ищете, а нас она в любое время суток находит. Даже на унитазе вволю не посидишь. — Опер безнадежно махнул рукой.
— Только не надо давить из меня слезу. Давай лучше вернемся к тому случаю в клинике. В какой именно корпус проник Ухарев?
— Представь себе, в тот самый, где кантовался Наметкин. Но попрошу не обобщать. Всякие аналогии здесь неуместны.
— А этаж?
— Достал ты меня! — застонал опер. — Тот этаж, тот! Только крыло другое. И зачем я тебе все это рассказал!
— Слушай, мне нужен Ухарев. — На Донцова вдруг накатил охотничий азарт, чувство столь же древнее и неукротимое, как голод и похоть.
— Мне тоже. Кто же от гарантированной премии откажется.
— Тогда давай поможем друг другу. Мне Ухарев, тебе премия.
— Если бы это было так просто, я бы его и сам давно повязал.
— Но ведь другие его как-то находят. Мужья постылых жен и жены неверных мужей.
— Хочешь знать технологию?
— Хочу.
— Тогда слушай и мотай на ус. Хотя сомневаюсь, что моя наука тебе пригодится. Знаешь, как называется наше время?
— Время перемен. — Донцов ляпнул первое, что пришло в голову, хотя правильнее было бы сказать что-то вроде: «Время прокладок и памперсов».
— Нет, время организованной преступности, — поправил его опер. — Даже карманник обязан отстегнуть часть своей добычи авторитету, который держит этот район.
