Юрий Брайдер - Враг за Гималаями
— Я что-то не пойму… Наметкина лечили или использовали вместо лабораторной крысы?
— Чего не знаю, того не знаю. У нас не принято интересоваться темами работы коллег, пока их результаты не будут опубликованы.
— Короче говоря, в жизни и смерти Наметкина могли быть заинтересованы только психиатры. И главным образом те, которые им занимались.
— Никто в нем не был заинтересован. Он был коматозником. Растением. Овощем. Всякая работа с ним прекратилась полгода назад.
— Зачем тогда вам нужны все эти проблемы с поисками убийцы? Дело бы благополучно заглохло на уровне райотдела.
— По нескольким причинам… Во-первых, убийца должен быть наказан в любом случае, вне зависимости от того, кто стал его жертвой — кумир масс, или беспомощный паралитик. Разве не так?
— Согласно букве закона — так. Но многие люди думают иначе.
— Не важно. Многие люди думают, что земля плоская. Во-вторых, убийца как-то связан с клиникой. Не исключено, что это один из нас. Зачем ждать очередного сюрприза? Змею надо лишить жала… Впрочем, это мое личное мнение. У главврача могут быть и какие-то иные соображения.
Шкурдюк, которого такое заявление чем-то не устраивало, принужденно закашлял и заерзал на стуле. Донцов тем временем продолжал допрос чересчур умного врача:
— Скажите, а вам не показалось странным, что убийца перерубил шланг? Гораздо проще было бы выключить аппарат, или снять с лица Наметкина дыхательную маску.
— Проще. Но со шлангом надежнее. При очередном обходе медсестра могла легко заметить, что гармошка аппарата неподвижна, или что маска отсутствует. А шланг остается как бы вне поля зрения.
— Резонно… Медсестра жаловалась, что в палате, соседствующей с палатой Наметкина, всю ночь буйствовал какой-то шизофреник. Это якобы не позволяло ей слышать подозрительные шумы. Нельзя ли было накачать этого горлопана транквилизаторами? И вам так было бы спокойнее, и ему.
— Если человеку приспичило опорожнить мочевой пузырь, он рано или поздно это сделает. Так и шизофреник в период обострения. Гормоны, провоцирующие приступ, уже циркулируют в крови. Агрессия ищет выход. Загнанная внутрь, притушенная, она отравит организм пациента. Приступ можно отсрочить, но ликвидировать невозможно.
— Это общепринятая точка зрения?
— По крайней мере, ее придерживаются в нашей клинике.
— У меня, в принципе, все. Хотите добавить еще что-нибудь?
— Увы, но я не располагаю сведениями, способными пролить свет на убийство. Ни сведениями, ни домыслами, ни собственными предположениями. Можно, конечно, строить разные версии, копать все глубже и глубже, но это только заведет следствие в тупик. Разгадка где-то рядом, на поверхности. Если она вообще существует. А вдруг это дело рук какого-нибудь маньяка, действовавшего без всяких мотивов? Возможен ведь и такой вариант.
— Маньяк всегда оставляет следы.
— Разве их нет?
— Пока нет. Но я приступил к расследованию всего час назад… А теперь — до свидания. Спасибо за содержательный разговор.
— Подписывать ничего не надо? — похоже было, что врач слегка удивлен.
— Это предварительный допрос. Если понадобится его задокументировать, мы встретимся, как говорится, в другом месте и в другое время.
Едва только врач покинул кабинет, как Донцов обратился к Шкурдюку:
— Что можете сказать по поводу всего услышанного?
— Какие могут быть слова! — патетически воскликнул тот. — Я только развожу руками.
— Как я понял, главврач в момент убийства отсутствовал?
— Да, ездил в Норвегию на конференцию по проблемам ранней диагностики маниакально-депрессивного психоза.
— А вернувшись и узнав о случившемся, сразу потребовал расследования?
— Ну не сразу… Где-то к концу дня.
— И заодно приказал вам стереть рисунок на стене третьего корпуса?
— Он в тот день много чего приказал… Как-никак целую неделю отсутствовал. Масса всяких проблем накопилась.
— Как бы мне самому увидеться с профессором Котярой?
Шкурдюк, собиравшийся утолить жажду, едва не расплескал воду из стакана.
— Вряд ли это возможно, — просипел он. — По крайней мере, в ближайшие дни. Его рабочее время расписано буквально по минутам. И потом, если бы в этом была необходимость, профессор сам бы условился о встрече. Скорее всего, у него нет ничего, что могло бы помочь следствию.
— Жаль… Но при удобном случае сообщите профессору, что я имею к нему пару конфиденциальных вопросов. Остальное будет зависеть от него самого… Кстати, у вас в клинике имеется какой-нибудь фотоархив? Портреты ведущих специалистов, групповые снимки, вид на клинику в разных ракурсах. Фото желательно свежие, давностью не более года.
— Не знаю даже… — Шкурдюк почесал затылок. — Надо поинтересоваться в отделе кадров.
— Вот и поинтересуйтесь. Заодно захватите личные дела этих сотрудников. — Донцов протянул хозяину кабинета только что составленный список.
— Сделаем. — Шкурдюк стал вчитываться в список. — Так, так, так… Ого, даже я сюда попал! За какие, спрашивается, грехи?
— Ваши грехи пусть останутся при вас. А я проверяю всех, кто имел хотя бы теоретическую возможность проникнуть в палату Наметкина. Вы ведь вхожи во все помещения клиники, не так ли?
— Вхож, — вынужден был согласиться Шкурдюк. — Но таких людей не меньше полусотни.
— Сегодня проверим одних, завтра других, послезавтра третьих. Горячку в этом деле пороть нельзя. Но если информационно-поисковый центр вдруг выдаст справку, что гражданин Шкурдюк Алексей Игнатьевич в прошлом судим за серийные убийства инвалидов-паралитиков, все мои проблемы отпадут сами собой.
— Шутить изволите, — натянуто улыбнулся Шкурдюк. — А я, между прочим, человек впечатлительный. Все близко к сердцу принимаю.
Он отсутствовал полчаса, и вернулся с целым ворохом цветных фотографий и пачкой тоненьких картонных папок.
— На дворника личное дело отсутствует, — доложил он. — Лукошников у нас совместитель, по договору работает.
Бегло перелистав папки и выписав кое-что в свою записную книжку, Донцов приступил к изучению снимков.
В результате он отобрал для себя целых пять штук. Везде, хоть и с разных позиций, был запечатлен третий корпус клиники, служивший как бы фоном для всяческих жанровых сцен — коллектив на субботнике, коллектив чествует своих ветеранов, коллектив участвует в учениях по гражданской обороне, и так далее.
ГЛАВА 5 ОПЕР ПО КЛИЧКЕ ПСИХ
Беспокоить водителя-левака Толю Сургуча уже не хотелось, он мог находиться сейчас совсем на другом конце города, и Донцов ненавязчиво поинтересовался у Шкурдюка — не подкинут ли его на служебном транспорте к зданию отдела милиции, откуда три дня назад в клинику выезжала следственная бригада.
— Зачем же на служебном! Лучше я вас на личном прокачу. — с редкой по нынешним временам учтивостью предложил заместитель главного врача.
— Возражать не буду. — согласился Донцов.
— Но сначала перекусим.
— Нет уж, увольте. Тогда на всех моих неотложных планах придется поставить крест. На сытое брюхо не побеседуешь.
— На голодное тем более! — упорствовал Шкурдюк.
— Все, вопрос закрыт. — Донцову пришлось перейти на полуофициальный тон. — Вы должны содействовать мне, а не совать палки в колеса.
За то время, которое они провели в клинике, погода опять резко изменилась — дождь сменился ледяной крупой, а поверхность грязи приобрела обманчивую прозрачность.
Машина, принадлежащая Шкурдюку, видимо, была куплена еще в те времена, когда он процветал на плодородной ниве поп-культуры. По нынешним временам такая четырехколесная игрушка, напичканная разными прибамбасами, гражданину страны с переходной экономикой совершенно ненужными, стоила тысяч двадцать. В условных единицах, конечно.
Впрочем, на охраняемой стоянке, предназначенной исключительно для личного транспорта работников клиники, имелись тачки и покруче. Создавалось впечатление, что врачи-психиатры живут не так уж и плохо.
После прибытия к месту назначения Шкурдюк своим поведением несколько озадачил Донцова. Вместо того, чтобы отбыть восвояси или ожидать следователя в машине, он увязался вслед за ним. Вряд ли это объяснялось одним лишь праздным любопытством.
«Ну ладно, походи за мной хвостиком. — подумал Донцов. — Посмотрим, что из этого получится».
Предъявив свое удостоверение дежурному, отгородившемуся от всего остального мира пуленепробиваемым стеклом, Донцов осведомился, есть ли на месте кто-нибудь из тех, кто утром шестнадцатого числа выезжал на труп по адресу: улица Сухая, десять.
— Это в «Дом чеканутых», что ли? — перелистывая книгу происшествий, поинтересовался дежурный.
