Орсон Скотт Кард - Эндер в изгнании

Опять Графф. Графф, который согласился с Мэйзером и позволил рассказать Эндеру все об этой штуке.

«Гибель, которую я принес жукерам, – все это здесь, в „яйце“».

– Вы опять где-то далеко, – заметил капитан.

– Задумался о том, какое чудо – межзвездные перелеты. Что бы мы ни думали о жукерах, они ведь и правда проложили для нас дорогу к звездам.

– Знаю, – ответил капитан. – Я уже думал об этом. Если бы они только пролетели мимо нашей системы, вместо того чтобы попытаться стереть нас с лица Земли, мы бы никогда не узнали об их существовании. А при наших технологиях мы, наверное, полетели бы к звездам гораздо, гораздо позже, и к тому времени все близкие планеты были бы уже заняты жукерами.

– Капитан, это была невероятно приятная и поучительная экскурсия.

– Знаю. Ведь как иначе вы бы узнали, на какой палубе туалет?

Эндер оценил шутку. Тем более что это была чистая правда. В течение всего перелета удобства будут требоваться ему несколько раз в день.

– Полагаю, в полете вы будете бодрствовать, – сказал капитан.

– Не могу упустить шанс полюбоваться видами.

– О, видов никаких нет, потому что на скорости света… а-а-а, это шутка. Прошу прощения, сэр.

– Видимо, мне стоит поработать над чувством юмора, раз мои шутки заставляют людей извиняться.

– Прошу прощения, сэр, но вы разговариваете не как ребенок.

– Я разговариваю как адмирал? – спросил Эндер.

– Поскольку вы и есть адмирал – как бы вы ни изъяснялись, все это будет речью адмирала, сэр, – ответил капитан.

– Вы изобретательно ушли от ответа, сэр. Скажите, вы летите со мной?

– Сэр, у меня на Земле семья, а моя жена не хочет становиться колонисткой на другой планете. Боюсь, ей недостает духа первопроходцев.

– У вас есть своя жизнь. Отличная причина, чтобы остаться.

– Но вы летите, – заметил капитан.

– Я должен увидеть родную планету жукеров, – сказал Эндер. – Ну, раз уж той планеты больше не существует, одну из прочих заселенных ими планет.

– Должен признаться, сэр, я очень даже рад, что их планета уничтожена, – заметил капитан. – Если бы вы не устроили им взбучку, следующие десять тысяч лет нам бы приходилось все время оглядываться через плечо.

При этих словах на Эндера сошло нечто, похожее на озарение. Но он не смог уцепиться за мысль, и она в ту же секунду ускользнула. Это было что-то об образе мышления королев ульев, об их цели и о том, почему они позволили Эндеру себя убить.

«Что ж, если это так, я еще подумаю об этом».

Эндер надеялся, что его оптимизм хоть на чем-то основан.

Наконец экскурсии и занятия Эндера подошли к завершению, и он удостоился разговора с министром по делам колоний.

– Пожалуйста, не называй меня полковником, – сказал Графф.

– Но я не могу называть вас министром по делам колоний.

– К министрам Гегемонии официально обращаются «ваше превосходительство».

– И не улыбаясь?

– Иногда, – сказал Графф. – Но мы ведь с тобой коллеги, Эндер. Я зову тебя по имени. Ты тоже можешь называть меня по имени.

– Никогда в жизни, – заявил Эндер. – Для меня вы полковник Графф, и это уже не изменить.

– Ладно, не важно. Я скончаюсь до того, как ты достигнешь пункта назначения.

– Это кажется несправедливым. Летите с нами!

– Я должен остаться здесь, чтобы закончить свою работу.

– А я свою работу сделал.

– Совсем в этом не убежден, – сказал Графф. – Та работа, которую мы тебе поручили, действительно закончена. Но ты еще даже не знаешь, в чем будет состоять твоя новая работа.

– Знаю, что не в управлении колонией, сэр.

– Тем не менее предложение ты принял.

Эндер покачал головой:

– Я принял должность. Когда я доберусь до колонии, тогда и посмотрим, какой из меня будет губернатор. У лидера ровно столько власти, сколько предоставляет его окружение.

– И все же ты предпочел провести полет бодрствуя, а не в стазисе.

– Это лишь пара лет, – пожал плечами Эндер. – Когда прилетим, мне будет пятнадцать. Думаю, я немного подрасту.

– Надеюсь, у тебя в дороге будет что почитать.

– В корабельной библиотеке для меня пятнадцать тысяч книг, – сказал Эндер. – Но важно, что вы будете пересылать нам по ансиблю всю информацию по жукерам, которая будет накапливаться, пока мы будем в пути.

– Разумеется, – ответил Графф. – Ее мы будем рассылать всем кораблям.

Эндер слегка улыбнулся.

– Ладно, да. Конечно, я буду пересылать ее и непосредственно тебе. А в чем дело? Боишься, что капитан попытается контролировать твой доступ к информации?

– А вы на его месте разве не попытались бы?

– Эндер, я бы никогда не позволил себе попытки контролировать тебя против твоего желания.

– Последние шесть лет вы только тем и занимались.

– И загремел за это под суд, если помнишь.

– А наказанием для вас была та должность, которую вы всегда хотели. Так-так, дайте-ка поразмыслить… Министр по делам колоний не спускается на Землю, чтобы не оказаться во власти Гегемона. Остается в космосе, устраиваясь в Межзвездном флоте. Даже если Гегемон сменится, вас это не коснется. А если они вас уволят…

– Этому не бывать, – сказал Графф.

– Вы так в этом уверены?

– Это не предсказание, а намерение.

– Сэр, вы шедевральны, – сказал Эндер.

– Кстати, раз уж мы заговорили о шедеврах, – откликнулся Графф, – ты слышал, что Демосфен ушел со сцены?

– Тот парень в Сети?

– Я говорю не о греческом ораторе, авторе «Филиппик».

– Если честно, мне без разницы, – сказал Эндер. – Это всего лишь Сеть.

– Сеть вообще и статьи этого демагога в частности были полем боя, и в итоге ты проиграл, – заметил Графф.

– А кто сказал, что я проиграл? – спросил Эндер.

– Туше! Но я хотел сказать, что человек, стоящий за этим псевдонимом, на деле куда моложе, чем многие представляют. Так что исчезновение Демосфена со сцены связано не с возрастом, а с уходом из дома. С прощанием с Землей.

– Он станет колонистом?

– Не правда ли, странный выбор? – сказал Графф таким тоном, будто, на его взгляд, в этом ну совершенно ничего странного не было.

– Пожалуйста, не говорите мне, что он полетит на моем корабле.

– Юридически это корабль адмирала Квинси Моргана. Ты не получишь власть, пока не ступишь на землю своей колонии. Таков закон.

– Как всегда, вы уходите от ответа.

– Да, Демосфен полетит на твоем корабле. Но, разумеется, в списках не будет пассажира с таким именем.

– Вы старательно избегаете использования местоимений мужского рода, – заметил Эндер. – Значит, Демосфен – женщина.

– И ей не терпится тебя увидеть.

Эндер обмяк в кресле:

– О, сэр, пожалуйста!

– Но это не твой обычный поклонник, Эндер. И раз уж она тоже не собирается ложиться в стазис на весь полет… Думаю, тебе захочется заранее с ней познакомиться.

– Когда она прибывает?

– Она уже здесь.

– На Эросе?

– В моей уютной маленькой приемной, – сказал Графф.

– Вы хотите, чтобы я встретился с нею сейчас? Полковник Графф, мне не нравится ничего из того, что она писала. И результаты этой писанины мне тоже не нравятся.

– Отдай ей должное. Она предупреждала мир о попытках Варшавского договора получить контроль над флотом задолго до того, как эту угрозу стали воспринимать всерьез.

– А еще она капала всем на мозги, как Америка завоюет весь мир, стоит ей только получить меня.

– Об этом ты сам сможешь ее расспросить.

– Не имею таких намерений.

– Позволь открыть тебе простую истину, Эндер. Все, что она о тебе писала, было продиктовано единственной ее заботой – защитить тебя от того кошмара, который устроили бы люди на Земле, пытаясь использовать тебя или уничтожить.

– Я бы с этим справился.

– Нам этого никогда не узнать, верно?

– Я знаю вас, сэр, – и то, что вы только что сказали, вновь подтверждает: за всем этим стояли вы. Вы не позволили мне вернуться на Землю.

– Если честно, нет, – ответил Графф. – Хотя я всецело это поддерживал, да.

Эндеру хотелось заплакать, просто от морального опустошения.

– Потому что вы лучше меня знаете, что в моих интересах.

– Эндер, я считаю, что ты мог бы справиться с любыми трудностями – кроме одной. Твой брат Питер намерен править миром. Тебе пришлось бы стать либо инструментом в его руках, либо его врагом. Что бы ты предпочел?

– Питер? – удивился Эндер. – Вы серьезно думаете, что у него есть шанс?

– До сих пор он действовал невероятно успешно – для подростка.

– А ему разве не двадцать уже? А, нет, наверное, еще семнадцать. Или восемнадцать.

– Я не отслеживаю дней рождения твоей семьи, – сказал Графф.

– Но если он настолько успешен, почему я о нем не слышал? – спросил Эндер.

– О, ты совершенно точно о нем слышал.

Это значит, Питер использовал псевдоним. Эндер мысленно перебрал всех сетевых персонажей, чьи амбиции могли простираться настолько далеко. И когда понял, о ком идет речь, глубоко вздохнул: