Антон Орлов - Антираспад

Вчера организация «Валенийские женщины за чистоту нравов» провела первое открытое мероприятие. Загнанный в угол Премьер предоставил им роскошный древний особняк в центре Соледада и почтил брифинг своим присутствием. Удовольствия он от этого, мягко говоря, не получил… Бр-р-р, ну и бабы!.. Среди них было несколько красивых, но ни с одной ему не захотелось переспать. Недаром говорят, что подобное тянется к подобному: для своего общества Лионелла навербовала активисток себе под стать. Цепкие недобрые взгляды в сочетании с елейными улыбками, безапелляционно-напористая речь, смесь нытья и угроз. Если не считать двух-трех женщин, брошенных мужьями, в основном тут собрались матери, от которых ушли повзрослевшие дети — в уличную банду, в тоталитарную секту, к любовнице (любовнику), к нехорошим друзьям, которые научили его (ее) употреблять наркотики, материться и пить неразбавленную ликилу, в космическую экспедицию, просто в неизвестность. Активистки требовали, чтобы государство вплотную занялось защитой семьи от разрушительных влияний извне, чтобы были приняты законы, которые позволят им притащить детей домой — хотя бы и силой Премьер смотрел на них, и по спине у него ползали мурашки. Будто осуществился давний кошмар: Лионелла размножилась, подобно некой мистической силе из фильма ужасов, окружает его со всех сторон, и спасения ждать неоткуда.

— Знаешь, я бы от этих дамочек тоже сбежал, — шепнул он сидевшему рядом секретарю. — В тоталитарную секту или в уличную банду.

Тот нервно улыбнулся уголком рта, и Премьер понял, что его подчиненный испытывает похожие ощущения.

К тому времени, как брифинг закончился, он чувствовал себя как выжатый лимон…

И это ощущение до сих пор не прошло. Допив виски, поставил на стол тихо звякнувший бокал. Утер тыльной стороной ладони губы, хрипло спросил:

— Ну, что важного?

— Денорский посол настаивает на немедленной аудиенции, господин Костангериос. Он чем-то недоволен.

Премьер нахмурился. Ссориться с Денором ни в коем случае нельзя — слишком велика разница в весовых категориях. Известно, что Денор приготовился к большой войне. Но не с Валеной ведь! Посла надо поскорее умиротворить.

— Пусть его кто-нибудь немедленно примет. Я сейчас не могу, по состоянию здоровья. Пусть ему передадут мои искренние извинения.

Включив передатчик, секретарь продиктовал распоряжение Премьер-Губернатора. Потом перешел к следующим пунктам утреннего доклада: продолжается свистопляска на межзвездной бирже, персонал валенийского космопорта требует надбавки к зарплате, на Звездных Пляжах произошла кровавая стычка между тигонскими и адикайскими туристами, на южной окраине Соледада, в трущобах, рухнул жилой дом, построенный полторы тысячи лет назад. Премьер жестом прервал его. Отдых. Надо отдохнуть от всех этих дел. Звездные Пляжи — подходящее местечко; там есть хорошо охраняемая премьерская вилла.

— Мой личный магнитоплан, — распорядился он шепотом.

Секретарь передал приказ. Тут дверь без стука открылась, и вошел Паринава — с хмурым лицом, весь какой-то набычившийся.

— Там денорский посол со своими людьми, — буркнул он вместо приветствия. — Требует, чтобы вы его приняли.

— Чего он хочет? — устало спросил Премьер, слишком измотанный, чтобы поставить нахала на место. Он сделает это позже, когда соберется с силами…

— По-моему, он хочет вас убить.

— Что? — опешил Харо Костангериос.

— Я не знаю, чем вы его достали, но конфликт с Денором нам нужен в последнюю очередь. Он сказал, что своими клеветническими выпадами в адрес олигарха Хирт Тимано вы нанесли беспрецедентное оскорбление всем денорским олигархам.

— Кто такой Хирт Тимано? — Премьер поморщился: Паринава говорил резко, грубо, и у него начала побаливать голова. — Я не знаю, о ком идет речь. Это какая-то чертовщина, ошибка! Так ему и скажите.

— Скажите сами. Он требует, чтобы вы лично дали ему объяснения.

— Вот это уже оскорбление! — прошептал Премьер. — На государственном уровне.

— Послушайте, Харо! — Паринава стиснул кулаки. — Этот конфликт надо погасить в зародыше — потом будет поздно. Денор совсем недавно подмял под себя Хальцеол и Раглоссу. Для экспансии им нужен только мало-мальски серьезный повод. Не давайте им повода! Примите посла, принесите ему официальные извинения. Иначе вы погубите Валену! — Его голос звучал и просительно, и зло одновременно.

«Опять он назвал меня по имени! — отметил про себя Премьер. — Вот ублюдок…» Он напряг память, но имя Хирт Тимано ни о чем ему не говорило. Полная пустота…

— Паринава, это чья-то ошибка, я тут ни при чем.

— Значит, надо разобраться и примерно наказать виновных. Потом сообщим об этом послу. А сейчас примите его, не заставляйте ждать! Вы сегодня как вареная рыба, что с вами такое?

— Не хамите, Паринава. Я устал после вчерашнего брифинга с валенийскими женщинами.

— Можно подумать, что вы их всех перетрахали, — проворчал тайный советник.

— Не всех, только половину, — огрызнулся Харо Костангериос.

Секретарь скромно молчал, изображая статую, но вдруг, встрепенувшись, повернулся к двери: оттуда доносился непонятный шум, словно где-то рядом вспыхнула драка. Премьер и Паринава прекратили перепалку и с недоумением прислушивались. Внезапно дверь распахнулась, появился рослый мужчина средних лет, с широким, резко очерченным лицом, — олигарх Даньяс Хевир Кареадо, посол Денора. Следом за ним вошли молодые мужчина и женщина — секретари посольства. Все трое — в полуофициальных черных мундирах с серебряным шитьем и при оружии, что было грубым нарушением протокола. Последним на пороге возник лейтенант премьер-губернаторской гвардии в парадной форме.

— Господа дипломаты! — прохрипел он, схватившись за косяк. — Вы не имеете права бить гвардейцев!

Посол слегка кивнул в его сторону. Девушка двинулась к лейтенанту, и тот поспешно отступил в коридор.

— Их не успели предупредить, господин Хевир Кареадо, — натянуто улыбнулся побледневший Паринава. — Извините, пожалуйста. Они получат нагоняй за то, что не пускали вас.

(«А этот сукин сын умеет быть вежливым, когда захочет!» — угрюмо отметил про себя Премьер-Губернатор.)

— Господин Костангериос, — смерив Премьера презрительным взглядом, заговорил посол, — вы заставили меня просидеть у вас в приемной больше часа. Тем самым вы проявили неуважение не только лично ко мне, но и к моему миру.

— Я не знал, что вы здесь, господин Хевир Кареадо, — вспомнив наставления советника, вздохнул губернатор. — Я нездоров. Вчера я общался с женщинами и поэтому не в форме для встречи с вами.