Роман Злотников - Пришельцы. Земля завоеванная (сборник)

Гутча потупила взор. Затем тихо произнесла, утирая слезы и подбирая хоботки:

– Простите, почтенный Па-та-Уака. И вы простите. – Она подняла темные глаза к землянину.

– Не извиняйтесь, – подавленно ответил Саша. – Я все понимаю. – Он посмотрел на свою раскрытую ладонь. – И, кажется, понимаю, почему Ма-ка-Уака так себя вел. – После этого он глянул на меня, стряхивая с нее кристаллы.

Я поднял руку, видя, как загорелись глаза гутчи.

– Во все века, – упредил я массу вопросов, – жрецы Океана Вечности устанавливали истину и вершили правосудие. И оттого, что в последние десятилетия мне не было кого наказывать вообще ни за какие проступки, я не потерял навыка. Уверяю тебя: справедливость восторжествует.

Гутча кротко кивнула, поклонившись. И тут заговорил Саша, обращаясь к Туа-ка-Туаке:

– Я прошу прощения за возможную бестактность, но не могли бы вы позволить мне увидеть вашего симбионта?

Мы с гутчей удивленно переглянулись. Она замешалась, а я спросил:

– Зачем тебе это нужно? Пробуждение ка-ниферы, можно сказать, интимный процесс.

– У меня есть кое-какая догадка. Для ее подтверждения мне нужно увидеть симбионта и хотя бы в общих чертах узнать его роль в физиологическом обмене веществ гутчи. Второе я смогу узнать от тебя, Па-та-Уака, а вот с первым…

Туа-ка-Туака, услышав, что я безропотно позволил человеку обратиться ко мне как к равному, несказанно удивилась. Я знал, это равенство непременно послужит сильным аргументом в пользу того, что Саша нам отнюдь не враг и крыться от него не стоит. И не ошибся.

Она с готовностью посмотрела мне в глаза.

– Разбуди, пожалуйста, ка-ниферу, – попросил я Туа-ка-Туаку. – Не беспокойся, я ее сразу же усыплю.

Мы прошли в дом. Гутча бросила смущенный взгляд на Сашу, но, после моего ободрительного кивка, покорно села на табурет. Склонив голову, уперев локти в колени и опустив лицо в ладони, она сомкнула веки. Какое-то время ничего не происходило, но так и должно быть, симбионты быстро не пробуждаются. Зато через пару минут я видел, что Саша испытал шок, глядя во все глаза, как просыпается ка-нифера.

Сначала внизу спины взбугрился позвоночник. Потом по нему прошла волна до самой шеи. А затем симбионт поднял голову, высвобождая из пазов свои шипы. Процесс происходил снизу вверх, так как по центру ка-ниферы крепились верхней, затылочной частью. Длинная шея с мгновенно затвердевающими шипами заколыхалась над головой Туа-ка-Туаки, на морщинистой морде распахнулся продолговатый кожистый клюв и хищной краснотой вспыхнули глаза. По бокам от позвоночника замершей гутчи раскрылись широкие крылья ка-ниферы. По верхней их кромке на внутренней стороне располагались острые когти немалых размеров – серьезная угроза. То, что человек всегда считал уродливым горбом, оказалось живым существом.

Из пасти симбионта раздался скрип, и Саша отступил на шаг.

– Не бойся, – сказал я ему и тотчас заговорил с симбионтом на языке гутчей, одной рукой поглаживая шею ка-ниферы, а другой размахивая перед его глазами анкхом. Если бы я не сделал этого, он мог бы высвободиться целиком и надолго улететь. Уверен, это не входило в планы Туа-ка-Туаки.

Ка-нифера заурчала, сложив крылья; ее глаза закрылись, клюв защелкнулся, а шея стала возвращаться в исходное положение – переламываясь пополам и окуная шипы в открывающиеся пазы слияния. По линии позвоночника гутчи прошла контрольная конвульсия, и симбионт успокоился, засыпая. А через пару минут очнется Туа-ка-Туака.

Я спрятал переливающийся цветами анкх в ладонь и посмотрел на ошеломленного землянина. Еще ни один из них не видел процесса пробуждения симбионта и даже не представлял себе, как они выглядят на самом деле.

– Извини, что не по-русски. Не прими как неуважение, просто ка-нифера не понимает чужую речь.

У Саши перехватило дух.

– Вот это да! – наконец выдавил он. – Теперь я понимаю, откуда взялись слухи о маленьких ночных птеродактилях. Это же симбионты, покинувшие хозяев на время сна!

– Да, это так, – подтвердил я.

– Теперь я готов обсудить с тобой свои мысли, Па-та-Уака.

– А я готов их выслушать, Саша. Но не здесь.

Когда Туа-ка-Туака встала с табурета, я поблагодарил ее.

– Во благо справедливости, почтенный, – ответила она и спросила: – В котором часу будет сожжение? Я соберу к тому времени общину.

– В полночь. Ровно в полночь Ма-ка-Уака совершит последний шаг в Океан Вечности.

Мы шли по аллейке в молодом парке гутчей. Деревца неспешно пошевеливали щупальцами, касаясь друг друга; под ногами похрустывал крупный песок.

Перед тем как делиться мыслями, Саша засыпал меня кучей вопросов о ка-нифере. Вникнув в суть симбиоза, он остановился и триумфально сказал:

– Боюсь, Па-та-Уака, тебе некого будет наказывать. В каком-то смысле Ма-ка-Уака убил себя сам.

Я остолбенел, вопросительно глядя на землянина.

– Да, и вот мои размышления… – На секунду он смолк. – Ты превосходно владеешь нашим языком и в два счета уделал бы любого иностранца. Если бы не ужасный акцент и твоя внешность, я на сто процентов был бы уверен, что разговариваю с соотечественником.

– Чем лучше ты знаешь язык чужаков, тем глубже проникнешь в их мысли. Я владею двадцатью тремя языками Земли.

– Удивительно! За такой короткий срок? – В голосе Саши был искренний восторг. – Тогда ты наверняка знаком с пословицей: с кем поведешься, от того и наберешься.

– Да, она касается лишь плохих качеств.

– Увы. Жаль, но Туа-ка-Туака права: многие гутчи, тесно общаясь с людьми, действительно начали по мелочи врать. Возможно, скоро это станет для них обычным делом, потому что остается безнаказанным.

– Выходит, мэр все-таки сказал правду. – Я сокрушенно задрал хоботки.

– Ну вот. Тем скорее ты поверишь в то, что я скажу дальше. Расширенные зрачки, шелушение в хоботках и ускоренное иссушение мертвого гутчи – красноречивое свидетельство того, что через обонятельные органы он принимал это. – Саша достал из кармана тот самый пакетик. – Метамфетамин.

– Синтетический наркотик землян! – Я раздул хоботки и стиснул от злости зубы. Невероятно! Очень, очень нехорошо!!!

Саша продолжал:

– Мы можем только догадываться о мотивах, толкнувших его на этот шаг. Версия номер один – ностальгия. Вероятно, организм Ма-ка-Уаки, как и любого существа вашей расы, оказался слишком слаб перед этим веществом. Отсюда его раздражительность и нервозность, о которой сказала Туа-ка-Туака. Отсюда же неаккуратность в доме, на которую ты обратил внимание. Отсюда же и смерть.