Майкл Флинн - Эйфельхайм: город-призрак

Генрих замер и молча смотрел на камень. Все понимали — это не человеческий портрет, искаженный временем. Это демон. Или что-то похожее на демона. Люрм повернулся и посмотрел на нас, оценивая реакцию. Солнце опускалось все ниже, и лицо тускнело.

— Я думаю, — сказал он, — надо его зарисовать.

Луна словно привидение парила над верхушками деревьев, когда Гус наконец наткнулся на что-то деревянное. Газовые горелки шипели и плевались, вкрапляя мерцающий круг света в темноту леса. Джуди сидела на коленях подле ямы, закрыв глаза. Я не знаю, молилась она или спала. Я едва мог рассмотреть головы мужчин в раскопе.

Том подошел и встал рядом со мной. Он держал в руках сделанный Генрихом набросок лица пришельца. Ганса, напомнил я себе. Не «пришельца», а Иоганна фон Штерна, индивидуума; кого-то, кто умер давным-давно, вдалеке от дома, в компании незнакомцев. Что он чувствовал перед смертью, когда всякая надежда была потеряна? Какие эмоции проносились в инопланетном разуме? Значит ли мой вопрос хоть что-то? Играли ли роль адреналина неизвестные нам энзимы, циркулировавшие в его крови? Была ли у него кровь вообще?

Том показал на небо, хмыкнув:

— Полнолуние. Неподходящее время, чтобы раскапывать могилу Дракулы. — Он попытался улыбнуться и показать, что шутит. Я попытался улыбнуться, показывая, что знаю. Меня знобило. В горах оказалось холоднее, чем я думал.

Сепп позвал нас, и мы все дернулись, словно марионетки. Джуди внезапно насторожилась и наклонилась над ямой. Том и я подошли к краю котлована и заглянули вниз.

Рабочие стояли в одной стороне, в то время как Генрих ковырялся совком в глине. Что-то блестящее и гладкое выступало из земли. Бледное. Не цвета слоновой кости, а желтое и коричневое. Археолог обкопал все вокруг и поднял предмет вместе с глиной. Затем сел на корточки и стал очищать его, соскребая грязь шпателем; его лицо застыло, словно высеченное из камня.

Он уже понял, подумал я.

Из-под глиняной маски постепенно проявились очертания. Гус ахнул и уронил лопату, торопливо троекратно перекрестившись. Сепп хранил спокойствие, прищурив глаза. Он торжественно закивал, как если бы всегда знал, что в земле Эйфельхайма кроется нечто внеземное.

Это был череп, и в тоже время не совсем; в нем некогда таился неземной разум. Земля поработала над ним, но наши черви и бактерии со своей стороны сочли пришельца неаппетитным. Глаза, конечно, исчезли, и две огромные глазницы зияли пустотой; но кожа осталась практически нетронутой. Это была голова мумии.

Генрих протянул ее нам, и Джуди опасливо приняла находку из его рук. Том встал позади своей помощницы, рассматривая череп через плечо. Люрм выкарабкался из ямы и сел на краю, свесив вниз ноги, достал свою трубку из кармана и зажег ее, хотя ладони его слегка дрожали, пока он возился со спичкой.

— Итак, Антон. Теперь ты расскажешь мне, во что я ввязался? У меня есть ощущение, что епископу Арни это не понравится.

И я поведал нашу историю. Том и Джуди добавили деталей. Загадка. Народные сказки. Намеки и фрагментарные свидетельства. Генрих кивал, слушая нас, и время от времени задавал вопросы. Объяснения Тома по поводу физики гипопространства его запутали, но затем ему пересказали все еще раз более простыми словами. Думаю, Том и сам не до конца все понимал. Шерон жила в другом мире, строгом и странно прекрасном, чью красоту мы могли постичь в лучшем случае только отдаленно. В рисунке рукописи она увидела сходство с электрической схемой. На том и покончим. Ее озарение придало Тому смелости проверить свою гипотезу, а его интуиция вывела ее на путь поисков и случайных находок, который однажды может привести нас к звездам. Истинно, неисповедимы пути Господни.

Генрих воспринял все это со спокойствием. Да и как он мог сомневаться, держа череп инопланетянина в собственных руках. Люрм оглянулся на окружающий его лес.

— Там лежат останки скелета, — сказал он, указывая черенком трубки в могилу. — И остальных тоже. Вы сказали, этих созданий было несколько? А вон там? — Археолог махнул рукой в сторону Черного леса. — Что там? Осколки металла или пластика, сгнившие или развалившиеся под плодородным слоем почвы. — Он вздохнул. — Предстоит большая работа. Поднимутся крики «обман!», «мистификация!». Нам нужно привести сюда еще людей, сказать епископу Арни и ученым из университета.

— Нет!

Мы все с удивлением посмотрели на Джуди. Она по-прежнему держала череп Иоганна в своих руках, а Гус, когда первоначальный страх прошел, внимательно рассматривал его, чуть не поводя по мумифицированной коже носом. Я гордился тем, как отреагировали на открытие наши работники. Что бы из всего этого ни вышло, они держались молодцами.

— Вы ведь знаете, что они сделают, разве нет? — сказала Джуди. — Они выкопают его, насадят на проволоку и выставят за пуленепробиваемой витриной, чтобы на него глазели туристы, а дети отпускали непристойные шутки и зубоскалили. Это неправильно. Нет. — Все ее тело затряслось, когда она замотала головой.

— Это не так, Джуди, — произнес Том, мягко опуская руки на ее плечи. Женщина посмотрела на него. — Пусть глазеют и пусть зубоскалят, — продолжил он. — Мы проведем измерения, снимем голограммы, возьмем пробы клеток, чтобы над ними поломали голову биологи. Это то, чего захотел бы он сам. А затем сделаем гипсовые слепки и вывесим их. Но его, его мы надежно сохраним от любого вреда и однажды — когда работа Шерон завершится, — однажды мы выясним, откуда Иоганн родом, и отвезем его домой. Или отвезут дети наших детей.

Генрих кивнул. Из его трубки к небу летели филиграни дыма. Сепп все еще стоял в яме, опершись на лопату. Он сложил руки, глядя ввысь, где звезды сияли сквозь полог деревьев; и его лицо выражало смесь изумления и предвкушения, которой я никогда не видел прежде.

Я знаю, где лежит путь к звездам. Ворота распахнулись однажды, давным-давно, и несколько сбившихся с пути странников, томящихся одиночеством, приняли смерть. Затем ворота захлопнулись. Но, прежде чем это случилось, два создания протянули руки через невообразимую пропасть и прикоснулись к ним. Они не сбежали и не стали сражаться и потому оставили дверь приоткрытой. Совсем чуть-чуть.

«О вы, счастливые потомки, вы не будете знать таких адских несчастий и сочтете наше свидетельство о них за страшную сказку!»

Петрарка

КОНЕЦ

ПРИМЕЧАНИЯ ПО ИСТОРИИ

Я пытался обрисовать среду Рейнланда середины XIV века максимально точно, но это довольно трудно сделать, живя в Америке в начале XXI века, не говоря уже о времени и месте, в котором мировоззрение так сильно отличалось от наших собственных мыслительных категорий.