Вячеслав Шалыгин - Падение "Галактики"

Смердова же, как мы ни старались, найти и уличить в подлых замыслах не удалось. Я лично допросил всех наемников и выяснил, что адмирал оказался гораздо умнее, чем мы о нем думали. Он нигде не появлялся лично, работал только через посредников, и то, что Яков смог рассказать нам о сговоре Смердова с чужаком, было едва ли не единственной ошибкой адмирала. Если, конечно, не считать его неверной ставки на Викторова. Теперь заговорщик лег на дно, и поймать его становилось вовсе не реальным…

— Игорь, а ты почему молчишь? — окликнул меня Сыромятин. — Снова размышляешь о смысле жизни?

— Размышлять о конкретных вещах — занятие для обезьян, — ответил я. — Чем тебя не устраивает тема «Прикладное значение рассуждений о смысле жизни человека как биологического индивидуума»?

— Тем, что эта тема не имеет «прикладного значения», — с усмешкой ответил генерал. — Лучше бы ты подумал о способах борьбы с видами живых существ на кремниевой основе.

— У тебя есть десять миллионов генералов, — отмахнулся я. — Вот они пусть и размышляют об этом. Директору школы контрразведки о таких вещах думать ни к чему.

— В этой должности я тебя еще не утвердил, — заметил Сыромятин.

— Куда ты денешься? — нахально спросил я.

— Я могу назначить тебя своим помощником, — предложил генерал.

— Мы не сработаемся, — заявил я. — Отправляй меня на Землю — и дело с концом. Ты же сам видел, что без нашего участия школа готовит сплошных неудачников. Разве Галактике это выгодно?

— Убедил, — согласился Сыромятин, — хотя ты вполне мог бы претендовать и на более высокий пост.

— Я подумаю, — ответил я. — Ведь заварушка еще не кончилась…

Порядком наскучившее за последний месяц светило Симарина клонилось к горизонту. Мы с Дашей уселись в плетеные кресла на балконе гостиничного номера и открыли бутылку шипучего вина. Я поднес тонкий бокал к глазам и посмотрел сквозь него на слабеющее солнце. Искрящиеся пузырьки лениво отрывались от стеклянных стенок и, бестолково кувыркаясь, всплывали к поверхности. Казалось, что тишина и покой как-то связаны с незатейливой игрой углекислого газа, и пока из бокала не исчезнет последний пузырек, не наступит ни шумный вечер, ни суматошное утро… Что будет бесконечно продолжаться всепоглощающая сладкая дрема, безделье и покой…

— На нас действует шампанское или незримое присутствие пришельцев? — словно угадав мои мысли, спросила жена.

— Какая разница? — ответил я. — Лови момент, отдыхай…

— Я предпочитаю более активный отдых, — сказала Даша. — С шумным весельем, спортивными состязаниями, наконец, с любовью…

— Все это варианты проявления скрытой агрессии, — лениво заметил я. — Давай проведем хотя бы один вечер в полной гармонии с природой…

— Так, — Даша неожиданно поставила бокал рядом с бутылкой и решительно поднялась с кресла. — Я права. Это влияние пришельцев!

— Остынь, — я иронично улыбнулся. — При чем здесь они? Я просто хочу устроить маленькую передышку в бесконечной беготне. Разве это ненормально?

Я собирался выдать целую речь, но жена поцеловала меня в губы и, взяв за руки, потянула за собой. С меня тут же слетела вся дремота, и я почувствовал, что уже согласен сменить ритм выпавшего нам отдыха. Как ни странно, Даша, не замедляя шаг, протащила меня мимо кровати и вывела в коридор.

— А разве мы… — я замялся и оглянулся на дверь нашего номера.

— Мы едем в стратегический центр, — заявила жена. — Если опасности не заметил ты, Сыромятин не видит ее и подавно!

— Стоило мне излечиться от паранойи, как…

— Тут же нашелся преемник, — закончила вместо меня Даша. — Это я уже слышала… Пошевеливайся. На этот раз противник действительно хитер и коварен. Он нас убаюкивает и практически парализует нашу волю. Это совсем не то, что было на Мигоне. Ситуация начинает напоминать подготовку к главному удару… Мне это не нравится…

Я влюбленно посмотрел на Дашу и вдруг осознал, что она права. Миссия вселенского мира и гармонии не могла быть настолько страшна для тех же левиафанов или их «пастуха» — баргонского Императора, чтобы изо всех сил стараться ее остановить. Страх означенных пришельцев перед новыми чужаками никак не вязался с внешним миролюбием громадин. Видимо, в этом противоречии был скрыт ключ к разгадке некой тайны, и нам следовало его найти. Пока не стало поздно…

Я помотал головой, словно стряхивая оцепенение, и вызвал Сыромятина.

— Да? — сонным голосом откликнулся генерал.

— Шеф, подъем! — бодро приказал я. — Мы направляемся к тебе. Пока идем, вызови Краусса, Сна, Скалу и Викторова. Они нам очень даже понадобятся.

— Какая муха тебя укусила? — недовольно спросил генерал.

— Мы начинаем все сначала, — заявил я. — Как ты там выразился, «вырабатывать методы борьбы с существами из кремния»?

— Почти… — проворчал генерал. — А до утра ты подождать не мог?

— К утру мы все станем убежденными пацифистами, — возразил я. — Угроза не исчезла, просто она приняла более утонченные и обтекаемые формы…

— Хорошо, — наконец согласился Сыромятин, — но если ты ошибаешься и новые пришельцы на самом деле неопасны…

— Отправите меня в отставку без пенсии, — предложил я.

…Светило Симарина окончательно опустилось за горизонт, и улицы города-планеты залил яркий свет искусственных огней. Шумные толпы людей осаждали развлекательные заведения, прогуливались по бульварам, спешили по каким-то делам. Мы вышли из телепорта напротив штаба Объединенного командования армиями Межгалактического Союза и направились к стеклянной двери. Тонкой и прозрачной, как грань, которая отделяла испачканное человеческой кровью скоростное шоссе прогресса от пустыря гибельного застоя, который сулило навязанное пришельцами благодушие. И я был почему-то абсолютно уверен, что дорога развития, размытая по обочинам слезами добродетели и безнадежно выщербленная железными гусеницами пороков, гораздо предпочтительнее пропасти сонного забвения, а закаляющие характер штормы лучше безвольного штиля.

Я не чувствовал себя мессией, чтобы указывать людям верный путь, но терять хотя бы собственное право выбора не собирался. Со мной была согласна жена и наверняка мои друзья, а это означало, что бездумный рай имел альтернативу и не был стопроцентно желанным. Как ни старались наставники, я так никогда и не поверил, что в настоящем правиле могут быть исключения.

Ведь Земля не позволяет себе раз в сто лет остановить вращение вокруг оси, и дважды два не может, ради торжественного случая, уравняться с пятеркой, а люди, вечно стремясь к райским кущам, на самом деле вовсе не желают их достичь.