Вячеслав Шалыгин - Падение "Галактики"

— Так это и есть те, кого испугались левиафаны? — спросил «краб».

— Краусс, не делай вид, что ты глупее меня, — потребовал я. — Если не веришь, спроси непосредственно у них… Давай, гаркни во всю глотку… «А не вы ли те, кого мы ждем?!» Ну, давай…

— Не буду, — по-детски надув губы, ответил гигант.

Его реакция развеселила меня настолько, что я чуть не пропустил свою очередь на посадку. Утирая проступившие от смеха слезы, я взмахнул рукой и добавил:

— Лютер, ты же военный. Вспомни порядок построения войск на марше… Подсказать? Ладно… Боевой дозор, вот кто наблюдает за нами с орбиты…

— Но если это не группа туристов, а войско, нам снова грозит опасность, и мы должны… — союзник не договорил, потому что я лучезарно улыбнулся и приложил к губам указательный палец.

Краусс прекрасно понял мой жест. Ведь человечество пользовалось им уже не первую тысячу лет…

16. Симарин. Финал как таковой

— Чужак не успел бы закончить свой проект и без нашего вмешательства, — сказал Сыромятин, усаживаясь на скамейку. — Отчасти я ему даже сочувствую…

Мы в полном составе прогуливались по любимому парку рядом со зданием суда. Было ветрено и довольно прохладно. Миниатюрные, в меру серые облака летели к северо-востоку с приличной скоростью, но при этом общий лазурный фон неба оставался вполне приятным для глаз. Редкие клочки покинувшей землю влаги его практически не портили. Верхушки деревьев выгибались, словно арабские сабли, но противиться ветру было заложено в их природе, и потому они снова выпрямлялись после каждого порыва. Такая завидная стойкость растений навевала мысли о несовершенстве бойцовских качеств человека, а также о невысоком потенциале силы духа некоронованного царя природы.

— А мне жаль, что мы пока не можем рассказать всей Империи, кто это был, — откликнулся Сон на реплику генерала. — Ветер почему-то очень осторожен в этом вопросе.

— Генерал абсолютно прав, — ответил Сыромятин. — Обвинение построено на свидетельствах трех заинтересованных лиц. Ведь, кроме них, никто не видел, что наш таинственный враг и Император Баргона один и тот же субъект. Да и сами герои не слишком много рассмотрели. Не через бетонный пол, а обычным, человеческим способом… Тела пришельца, чтобы провести вскрытие, мы тоже не нашли. А жаль. Многие из талантов Императора могли оказаться нам крайне полезны. Главное было не дать ему снова ускользнуть и скрыться где-нибудь в гиперпространстве или упрыгать в окраинные области исследованной части Вселенной. С тех пор, как мы обнаружили, что довольно слабы перед лицом внешней опасности, любой шанс победить становится важной гарантией мирного сосуществования с пришельцами. Ведь их благие намерения вовсе не так очевидны, как нам бы хотелось — чего уж обманывать самих себя? Простое сравнение внешних данных человека и заслоняющей солнце громадины лично меня наводит на тяжелые мысли.

— Да уж, из всех пришельцев его величество был наиболее похож на так давно ожидаемого зеленого человечка, — криво улыбаясь, заметила Скала. — Просто жуть какая-то; Император целой галактики — чужак! Ладно бы — андроид, так ведь нет! Нас снова обошли на повороте… Я правильно применила метафору?

— Правильно, — Сон упрямо наклонил голову и повторил: — Тем более жаль, что он не предстал перед трибуналом…

— Подождите, еще выяснится, что Император выжил, и тогда вы действительно пожалеете, но совсем не об этом, — предупредил баргонцев Краусс. — Я не верю, что чужак мог быть нам полезен.

— Теперь это уже не имеет значения, — качая головой, вступила в беседу Даша. — После такого выстрела кто мог остаться прежним?

В ее фразе был заложен совершенно особый смысл. Выстрел гигантского пришельца оказался вовсе не таким, как мы могли ожидать. Его результатом был не взрыв или полное испепеление ненавистных построек. Они просто исчезли, как перед этим исчез купол. На том месте, где за минуту до залпа возвышался ретранслятор, образовался небольшой пруд, а бараки и другие вспомогательные сооружения превратились в поросшие травой холмики. В дополнение ко всему, поляна стремительно заросла молодыми деревцами и кустарником. Про себя все это я назвал «экологически чистой бомбардировкой»…

Последствия атаки чужака мы наблюдали уже с орбиты, через оптические преобразователи крейсера.

Кстати, первым на тему могущества новых пришельцев высказался Викторов. Он недовольно откашлялся и произнес:

— Вот я и перестал слышать голоса. Хотя лучше бы во всей этой истории победили мои «духи». С такими чужаками, как эта громадина, вам не справиться никогда. Даже при помощи тысячи Гексагонов…

Я промолчал тогда, молчал и сейчас, во время прогулки по парку. Мои мысли витали далеко от забот настоящего и стратегических прогнозов. История с пришельцами вошла в фазу, когда от нас больше ничто не зависело, и, надеясь на добрую волю приближающихся к нашим галактикам существ, я позволил себе расслабиться и обдумать личные планы на будущее. Ведь если чужаки хотели нас покорить, сопротивляться было бы глупо, если нет, то замыкаться на смаковании первого нормального контакта с чужаками становилось глупо вдвойне. Для обсуждения деталей существовали инфопотоки с неисчислимой армией журналистов. Их дотошные репортажи описывали ход дипломатических игр с пришельцами во всех деталях. Я был почти уверен, что на ближайший год эта тема застолбила себе место на самой вершине репортерских «хит-парадов».

Под шумок даже история с трибуналом над коварными предателями человечества ушла на третий план и затерялась на последних страницах. Император мог быть спокоен.

Я рассказал своим друзьям только часть правды. Кроме истинной внешности Императора, я успел заметить и кое-что еще. Подвал, в котором он спрятался от нашего гнева, все-таки имел выход, и в ту же минуту, когда мы покинули логово, правитель Баргона этим выходом воспользовался. В эту тайну я посвятил только Сыромятина, а он, в свою очередь, проинформировал генерала Ветра.

Пока баргонская разведка оправлялась от шока, мы не стали медлить и при помощи защищенного инфопотока связались с коронованным чужаком сразу после старта «Адмирала» с орбиты Мигона. На этом настоял шеф.

Бывший сюзерен, как ни в чем ни бывало, вернулся на свой гиперпространственный корабль-дворец. Такой жест означал, что враг сдался и добровольно отправился под домашний арест. Не стал он сопротивляться и когда Ветер заменил всю его охрану и прислугу на своих людей, а комендантом дворца назначил бескомпромиссного генерала Камня. Таким образом, Император показал и Ветру, и нам, что больше не намерен скрываться и вести тайную войну против человеческих галактик. Его дворец вышел на орбиту вокруг светила звездной системы Баргона и законсервировал разгонные двигатели. Теперь Император мог находиться только в обычном пространстве, то есть под нашим постоянным наблюдением. Достать его в сердце Империи мы с Сыромятиным, естественно, не могли, а Ветер не спешил, тщательно проверяя наши обвинения в адрес своего повелителя, но побеседовать с правителем нам никто не запрещал. Свое ранение Император тщательно скрывал даже от придворных и потому ни на занятость, ни на нездоровье сослаться не смог. Выслушав наши предложения, он согласился передать все властные полномочия генералу Ветру, а также обещал подумать над своим отречением от престола. Меня просто воротило от его уверенного тона и наигранных манер, но виду я не подал. Ситуация требовала сохранить статус-кво. Никакие раздоры не должны были ослабить наши позиции перед лицом надвигающейся армады. Миролюбие гигантского чужака-разведчика могло оказаться обманчивым или совершенно нехарактерным для его вида, и тогда нам грозила чудовищная опасность. Ведь недаром строй пришельцев напомнил мне порядок движения войск на марше. Император был скотиной, это безусловно, но скотиной, похожей на человека, а не на разумный астероид величиной с четверть Луны. Следовательно, и спрос с него был человеческий — трибунал и отречение. Император понимал, что чуть позже Ветер обязательно упрячет его в надежную темницу, но в настоящее время никто не собирался унижать всю Империю Баргона, открыв, что в последние годы третьей частью людей правил не человек и даже не андроид, а пронырливый чужак. По крайней мере мы с Сыромятиным намеревались честно молчать все время, пока мимо ворот нашего общего дома будет тянуться строй кавалерии с неясными надписями на странных знаменах. Скандал можно было отложить до более благоприятных времен.