Мюррей Лейнстер - Колониальная служба

Кок нерешительно посмотрел на Горна и, запинаясь, проговорил:

— Как вы считаете, двигатели еще «подышат»?

— Никакой другой инженер не заставит их проработать дольше, чем я, — проворчал Горн. — Но не спрашивай, сколько еще они протянут и когда наступит их срок.

Одно могу сказать определенно: все мы стоим на краю гибели.

Кок втянул голову в плечи:

— Крутой нам достался капитан, что и говорить, когда что-нибудь затеет…

— Летать на таких двигателях — занятие не для слабонервных, — заметил Горн.

Кок снова нервно облизал губы.

— Мы идем к Гермесу. Как думаете, дотянем?

— К Гермесу? — хмыкнул Горн, не показывая своей заинтересованности. — Да там же только маяк. Когда-то там была станция с экипажем, но людей давным-давно вывезли. Какого дьявола вас туда понесло?

Кок неотрывно смотрел, как Горн мелкими глотками пьет кофе.

— Сказать по правде, мы туда давно собирались. Сначала планировали сесть на Кароле, а оттуда лететь прямиком на Гермес, но вот тут-то и забарахлили движки. Бортинженер помаялся с ними, а потом признался, что ничего не может сделать. И заявил, что придется идти к Фомальгауту — необходим ремонт в стационаре. Ларсен, услышав эти слова, взбесился и отдубасил бедолагу до полусмерти, да только двигатели от этого лучше не заработали. Делать нечего, пришлось менять курс. Однако быстро отремонтироваться на Фомальгауте не удалось, тогда-то мы и подхватили вас, чтобы сделать все на ходу, а потом легли на прежний курс. Капитан очень торопится. Он потому и рискнул с вами, чтобы сберечь время.

Горн оцепенел. Гермес и Карола были планетами-маяками на трассе, по которой должна была идти к Фомальгауту «Даная». Вполне может случиться так, что он окажется на Гермесе как раз в тот момент, когда лайнер с Джинни на борту будет пролетать мимо.

Интересно, почему Ларсен желает оказаться на Гермесе именно в это время? Возможно, это всего лишь совпадение, но Горн с подозрением относился к случайностям. Он снова почувствовал тревогу, которая в последнее время охватывала его каждый раз, когда он думал о Джинни. Судьба, пообещав ему в спутницы жизни любимую женщину, вполне могла сыграть злую шутку — подстроить катастрофу на пороге счастья.

Почему Ларсену нужно, чтобы «Тебан» очутился в точке пространства, через которое будет пролетать «Даная», и именно одновременно с ней? И зачем «Тебан» совершал посадку на Кароле?

— Что вам понадобилось на Гермесе? — напрямик спросил он кока. — И что вы забыли на Кароле? Это же пустыня — ни единой души, только маяк. К чему так бессмысленно рисковать своими жизнями?

— Капитан бы пальцем не шевельнул, не будь на то серьезной причины, — неуверенно ответил кок.

Горн не стал допытываться, он узнал достаточно для первой беседы. Возвращая поднос, он поблагодарил кока то ли за кофе, то ли за общение и повернулся к дежурному пульту. Кок нерешительно потоптался, но, увидев, что Горн больше не обращает на него внимания, побрел на камбуз. Похоже, его основательно напугал отказ специалиста гарантировать исправность двигателей до конца полета.

Горн волновался из-за Джинни еще перед тем, как его похитили. Воображение навязчиво рисовало всевозможные беды, которые могли подстерегать «Данаю», а следовательно, и Джинни на перегонах длиной многие сотни световых лет между маяками и станциями. Даже когда он оказался в плену, злило и беспокоило его главным образом то, что он не сможет встретить Джинни в космопорту.

Но сейчас Горн испытывал еще большее напряжение.

По графику «Даная» должна была выходить из гиперпространства и рядом с «Каролой», и рядом с «Гермесом». Разумеется, посадки ей не полагалось ни там, ни там. Обе планеты служили не более чем точками, по которым корректировался курс на одной из многочисленных галактических трасс. Пути пассажирских лайнеров считались вполне безопасными, так как за ними постоянно наблюдали специальные службы. На них невозможно угодить в пылевое облако, или в метеоритный поток, или в смертельные силки погасшей звезды.

Так что корабли безмятежно следовали своим курсом, возле каждого маяка выходя в обычное пространство, чтобы удостовериться в правильности маршрута и получить записанное предупреждение об опасности, если таковая внезапно возникала; для этого и устанавливались маяки — как на обитаемых планетах, так и на непригодных для жизни человека. Каждый маяк был обеспечен энергией на многие годы, и корабли в гиперпространстве регулярно ловили его сигналы на волнах Ренгеля.

Теоретически «Данае», летящей от вехи к вехе, не грозила никакая опасность. Но вот «Тебан»…

Горн снова мысленно восстанавливал происшедшее.

В порту Ларсен грубо нарушил правила, взлетев без разрешения администрации, вдобавок похитил человека и, возможно, убил охранников. Еще неизвестно, что произошло с оператором посадочной ловушки, который никогда не дал бы «добро» на взлет неисправного корабля. И все эти преступления, весь отчаянный риск — только для того, чтобы оказаться на маршруте «Данаи», когда она выйдет из гиперпространства?

У Горна по коже забегали мурашки. Он и раньше предполагал, что Ларсен скорее убьет своего пленника, чем допустит, чтобы тот добрался до блюстителей закона и обвинил его в похищении. Но в свете последних размышлений вырисовывалась более печальная перспектива. Ларсен, конечно, не семи пядей во лбу, но хитрости и жадности у него достаточно, чтобы играть по-крупному. Поведение капитана «Тебана» говорит о том, что на карту поставлено очень многое.

Теперь Горн в полной мере оценил грозившую ему опасность.

Уйдя в размышления, он не заметил, как капитан «Тебана» спустился по трапу, и чуть не оглох от рева:

— Эй! Ты намекал на сделку? Так и быть, вот тебе мое предложение. Я затеял выгодное дельце. Поможешь нам — получишь два миллиона кредитов. Два миллиона! Остальное — нам. Твоя задача — позаботиться о двигателях, и за это получишь на руки два миллиона межзвездных кредитов чистоганом, когда отойдем от Гермеса на месяц пути. Ну что, годится тебе такая сделка? Уступаю долю инженера. Он таких денег не стоит, и рано или поздно мы этого бездельника выкинем через шлюз. Ну, что скажешь?

Горн притворился заинтересованным.

— Так и быть, подумаю, — уклончиво произнес он. — Сначала надо выяснить, в каком состоянии двигатели. И еще мне хочется знать, что это за дело, о котором ты говоришь.

Горн заметил, что капитан еле сдерживается — огромные кулаки сжимаются и разжимаются самопроизвольно. Похоже, постоянное пребывание в ярости было естественным для Ларсена, как и краснота на лице.