Алексей Корепанов - На сияющих вершинах

- Не понимаю, откуда это все здесь появилось, Витя? Твои березы, мое море, розовый сад у Клавы Марченко... Как они все это сделали, откуда места столько набрали в нашем сарае?

- Миры можно из воздуха творить, было бы только умение. И желание, конечно. В каждой песчинке может находиться целая Вселенная, а то и две. Материала для сотворения сколько угодно - надо лишь уметь его обработать. Они умеют, как видишь. Ну, а насчет места в сарае... Представь себе, например, развернутую газету. Нашу "Вечернюю". Или "Диалог". Она ведь больше, чем, скажем, поллитровая банка? А вот если ее сложить аккуратно или скомкать - так ведь она же влезет в банку, согласна?

- Ты прямо как наш Дед, - помолчав, сказала Анна. - Был у нас такой преподаватель. Всегда все растолковывал, и с таким видом, будто только ему одному и известна истина. Будто он сам, как Господь, эту истину сотворил и ничего другого быть не может.

- Ну почему же... - Белецкий несколько смутился. Выдернули ему несколько перышек, ничего не скажешь. - Я вовсе не претендую на открытие истины. Всего лишь предполагаю, стараюсь как-то объяснить... Может быть, истина вовсе в другом месте находится. В противоположном направлении. На другой стороне. Может быть, мы вообще здесь не для того, чтобы "блинчики" выращивать да в карты резаться. Цель у них, у умыкателей наших совсем другой может оказаться.

- Какой другой? - Анна слегка вздрогнула. - Что ты выдумываешь?

- А вот какой: знаешь, что такое сепаратор?

- Н-ну, штуковина такая для молока. Отделяет что-то там... Сепаратный мир...

- Умница. По латыни - "отделитель". Аппарат для разделения разнородных компонентов. Вот они, касториане, и поместили нас в сепаратор, дабы отделить зерна от плевел, агнцев от козлищ и тому подобное. Попросту говоря, процеживают нас сквозь ситечко, смотрят, кто есть ху, как Горбачев говаривал. Кто чего достоин. А потом тех, кто действительно гомо сапиенсом себя показал, переселят в какой-нибудь прелестнейший мир, дадут еще одну жизнь и начнут посвящать в тайны Вселенной. А остальных - в истопники навечно, подкидывать уголек в недра звезд. Вот тебе и еще одна истина.

Девушка дернула плечом, сбросив его руку, отодвинулась и холодно сказала:

- Себя ты, конечно, к гомо сапиенсам причисляешь. А остальных - к быдлу неразумному и непросвещенному.

- При чем здесь я, Аннушка-голубушка? - Белецкий вновь привлек ее к себе. - Это я просто к примеру, насчет истины. Не дано нам найти истину, не дано узнать цель чужаков этих касторианских, если они сами нам ее не поведают. Предположений можно строить сколько угодно, и какое-то из них даже может быть правильным. Только вот какое?.. Не помню, кто из древних говорил... по-моему, Секст Эмпирик...

- О! Все красуешься, гомо сапиенс, - язвительно прервала его Анна, но второй попытки отстраниться не сделала.

- Да нет, ты послушай, мысль хорошая. Представьте себе, говорит Секст Эмпирик, что где-то есть дом, в котором находится много золота. И вот десяток воров пробираются туда ночью и ищет в потемках. Каждый что-то там нашел и думает, что нашел именно золото, но точно не знает, даже если держит в руках действительно золото. Вот так же и мудрецы ищут истину в мире - даже если кто-то из них ее и нашел, то не знает - истина ли это или нет. Хорошо сказано, а?

- Гомо сапиенс! - вновь съехидничала Анна, но Белецкий не обратил внимания на реплику, погрузившись в свои мысли.

- Их цели нам неведомы, - медленно продолжал он, глядя на звезды. Нам и свои-то цели неведомы, вот ведь беда какая. Идем куда-то, а куда?.. зачем?.. сами ли идем?.. по чьему-то велению-хотению?.. Опять же, один мудрый человек, Лейбниц, вот что сказал: "если бы стрелка компаса обладала сознанием, она бы считала свободным свое отклонение к северу". Или, если хочешь, Спиноза: "обладай летящий камень сознанием, он вообразил бы, что летит по собственному хотению"... Вот так, возможно, и с нами обстоит дело: вылезли из пещер, заполонили всю планету, загадили, обзавелись всякими техническими побрякушками, на звезды посматриваем, спутники запускаем и думаем, что живем сами по себе, как сами хотим и желаем. А на самом-то деле, возможно, кто-то или что-то нас ведет, направляет, называй ты его хоть Богом, хоть Космическим Разумом... Тянет нас куда-то, как стрелку компаса. Куда? Ты ведь только посмотри, что делается: механизация, автоматизация, роботизация, компьютеризация - пусть пока в младенческом состоянии, но в перспективе абсолютная... Тенденция определенная и устойчивая. Что дальше? Чем заниматься, когда ничем не надо будет заниматься? Всеобщая праздность, сибаритство - и в итоге вымирание. Смена караула. Человеческая цивилизация почила в бозе, цивилизация машинная осталась. Может быть, эти касториане и есть цивилизация машинного уровня... Но опять же - где цель? В чем смысл? Смена уровней, долгий путь перевоплощений - на пути к вселенскому единству, к слиянию с этим самым Высшим Разумом? Или никакой цели и вовсе не существует? Представь, что есть некий абсолютно равнодушный ко всему застывший космический океан. Иногда то тут, то там пролетает над ним ветерок - и кое-где на воде появляется рябь. Появится - и исчезнет без следа. Вот эта рябь и есть миры, в которых существует жизнь. Возникла, породила разум, разрослась в цивилизацию - у нас, на Марсе, в Туманности Андромеды, неважно где - и исчезла без всяких последствий. И вновь поверхность океана гладкая и спокойная. До следующего дуновения... Понимаешь, Аннушка-голубушка?

- А? - Девушка вздрогнула, огляделась и сладко потянулась всем телом. - О-ох, усыпил ты меня своими разговорами. Это пан Кравцов у нас любил пофилософствовать: подопрет рукой подбородок, уставится поверх наших голов и бубнит, а мы с девчонками выкройки рассматриваем, а ребята в "балду" играют. - Она погладила Виктора по руке. - Ты вот рассуждал о чем-то там, а мне приснилось, как я в магазине толкаюсь. Хорошо, что здесь магазинов нет...

Девушка потерлась щекой о его плечо, и он мысленно плюнул на все свои рассуждения и обнял ее, со сладостным возбуждением ощутив под тонкой тканью платья молодое упругое тело.

...Она не сопротивлялась, когда он раздевал ее на траве под березами и звездами. Она часто дышала, и груди ее были горячими и нежными, и губы ее тоже были горячими и нежными, и он прорвался в нее как поток, рушащий плотину, как ветер, распахивающий окно - и закачались березы, и закачались звезды, и содрогался в едином ритме весь странный ночной мир вокруг...

...Все было хорошо, все было чертовски хорошо, и не было никаких проблем, и день грядущий не нес никаких забот, не нужно было никуда спешить, задыхаться в переполненном автобусе, созерцать опостылевшие телевизионные маски, выслушивать серые слова и что-то говорить самому. Все было хорошо...