Эллис Питерс - Ученик еретика (Хроники брата Кадфаэля - 16)

Конан, проводив их долгим взглядом, направился к конюшне. Брови пастуха были сведены в усердном размышлении.

Глава четвертая

Конан вернулся домой к ночи, Жерара он так и не нашел.

- В Фортоне мне сказали, что хозяин с утра отправился в Нессе, желая добраться туда до темноты. Я подумал, что лучше мне вернуться. Завтра хозяин навряд ли приедет, и на похороны он все равно опоздает, ведь ему ничего неизвестно.

- Жерар будет сожалеть, что не успел проститься со стариком, - покачав головой, сказала Маргарет. - Но ничего не поделаешь. Придется нам самим обо всем позаботиться. Может, и к лучшему, что мы его не нашли. Жаль терять два дня, когда стрижка овец еще не закончена.

- Дядюшку Уильяма все равно не воскресить, - невозмутимо согласился Джеван. - А Жерару не стоит отрываться от дел: вдруг какой-нибудь перекупщик опередит его? Не расстраивайся, на похоронах будет немало родни. Ложись-ка спать, Мэг, завтра с утра надо позаботиться об угощении.

- Ты прав, - со вздохом согласилась Маргарет и оперлась ладонями о стол, собираясь подняться. - Не огорчайся, Конан, ты сделал все, что мог. Отведи пони в стойло и ступай ужинать: в кухне для тебя оставлено мясо, хлеб и эль. Доброй ночи всем!.. Джеван, ты бы взял лампу и проверил, заперты ли двери.

- Обязательно! Разве я когда-то об этом забывал? Доброй ночи, Мэг!

Хозяйская спальня находилась в нижнем этаже. У Фортунаты была своя комната наверху, отгороженная от общей части чердака, где спали слуги. Джеван спал в тесной комнатенке над аркой, там же он держал самый ценный товар и собственные книги.

Дверь хозяйской спальни затворилась за Маргарет. Конан отправился на кухню, но в дверях оглянулся и спросил:

- Долго ли еще этот парень сидел здесь? Он собирался уже уходить, но вернулась Фортуната и задержала его.

Джеван с некоторым удивлением взглянул на Конана.

- Илэйв остался с нами ужинать. И на завтра он приглашен. А Фортунате он, наверное, приглянулся.

Длинное лицо Джевана всегда хранило строгое, мрачное выражение, но от его живых, сверкающих умом черных глаз ничего не могло укрыться. Сейчас они словно проникали в душу Конана и светились участием.

- Тебе не о чем беспокоиться, - сказал Джеван. - Илэйв не пастух, он не станет с тобой соперничать. Иди и спокойно ужинай. Если кому-то надо беспокоиться, так это Олдвину.

Конан, который спросил об Илэйве из праздного любопытства, задумался. Джеван невольно натолкнул его на мысль о соперничестве. Пастух вышел на кухню, усердно обдумывая слова хозяина. Олдвин в угрюмом расположении духа ужинал, сидя за грубо сколоченным столом, перед конторщиком стояла наполовину осушенная кружка эля.

- Вот уж не думал, - сказал Конан, опираясь локтями о край стола, - что мы снова увидим этого парня. Сколько опасностей его подстерегало: разбойники на дорогах, морские бури и кораблекрушения... Но он вернулся домой цел и невредим. А вот хозяин его сплоховал!

- Ты нашел Жерара? - спросил Олдвин.

- Нет, он сейчас на западных окраинах графства. Ничего, и без него похоронят. А по мне, - искренне признался Конан, - уж лучше бы мы сейчас этого парня хоронили.

- Скоро он опять уедет, - сказал Олдвин, в душе страстно на это надеясь. - Он повидал свет, многому научился, и здесь у нас ему неинтересно.

Конан презрительно хохотнул.

- Неинтересно, говоришь? Так оно и было, пока наш гость не увидел Фортунату. Девушка взяла его за руку, и он послушно пошел с ней в дом. А она... Когда она смотрит на этого парня, других мужчин словно и рядом нет.

Олдвин взглянул на него с недоверием.

- Уж не прочишь ли ты девушку себе в жены? Раньше я ничего такого за тобой не замечал.

- Она всегда мне нравилась. Да, они обращаются с ней как с дочерью, но все же она им не родная кровь, а приемыш. И без приданого нельзя. У Жерара нет наследников, но ведь у Маргарет найдутся племянники. Нравится им девушка или не нравится, мужчина должен все предусмотреть.

- А теперь, получив приданое от старика Уильяма, она стала тебе еще милей, - догадался Олдвин. - И ты желаешь, чтобы соперник убрался подальше. Но он-то привез ей приданое! Знаешь, внутри шкатулки, возможно, нет ничего ценного.

- В такой-то шкатулке!.. Да ты видел, как она изукрашена - вся в завитках и позолоте.

- Шкатулка - она и есть шкатулка. А вот что в ней спрятано?

- В ценную шкатулку не положат какой-нибудь хлам. Что там внутри, мы не знаем. Но мне девушка нравится, и я не вижу ничего зазорного в том, - с горячностью настаивал Конан, - что с приданым она стала для меня еще желанней. А тебя разве не беспокоит, что этот юнец и Фортунату завлечет, и займет прежнее место?

Олдвин, хоть и не знал покоя с тех пор, как появился Илэйв, все же продолжал спорить.

- Незаметно, чтобы хозяева желали его возвращения.

- Зачем же они его так тепло принимают? - настаивал Конан. - И разве не сказал мне только что Джеван, что Илэйв не пастух, и если надо кому-то беспокоиться, так это Олдвину?

Олдвин при этих словах сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Конан, передав ему слова Джевана, подлил масла в огонь. Конторщик сидел и слушал Конана молча, мучимый подозрениями, губы его кривились в унылой, желчной гримасе.

- Из такого опасного путешествия вернулся живой и невредимый! продолжал удивляться Конан. - Бог свидетель, я не желаю ему зла, но лучше ему убраться отсюда подальше. Пусть наслаждается всяческими благами за тридевять земель. Но он не дурак, чтобы не понимать своей выгоды. Как избавиться от него, не возьму в толк!

- Пустить гончих по пятам, - зловеще ухмыльнулся Олдвин.

Конан отправился спать, а Олдвин все еще сидел за столом. Поднялся он, когда в доме наступила полная темнота. Джеван, заперев входную дверь, давно ушел к себе в комнату. Олдвин зажег свечу от тлеющего фитиля масляной лампы, чтобы добраться до лестницы, ведущей на чердак.

В зале стояла глубокая тишина, слышно было, как под ночным ветерком тихо поскрипывают ставни. Свеча озаряла просторное помещение. На полпути к лестнице Олдвин остановился и прислушался: все было тихо. Он решительно направился прямо в угол, к стоявшему там конторскому шкафу.

Ключ всегда оставался в замочной скважине: все ценное Жерар держал в ящике комода, стоявшего в супружеской спальне. Олдвин осторожно открыл длинную дверцу шкафа, укрепил свечу на уровне груди и дотянулся до верхней полки, куда Маргарет поставила шкатулку.

Сняв шкатулку, он поставил ее рядом со свечой. На миг он помедлил в нерешительности; вдруг ключик громко щелкнет, поворачиваясь в замке, или вовсе не повернется? Олдвин даже себе не мог бы ответить, что побудило его к запретному любопытству, и однако, ему хотелось бы знать все до мелочей, раз уж обстоятельства складываются против него. Олдвин повернул ключик: поворачивался он беззвучно и плавно, ладно пригнанный к замку. И ключик, и замок - все было под стать шкатулке. Левой рукой Олдвин приоткрыл крышку, а в правую взял свечу и поднял ее повыше.