Ф. Гвинплейн Макинтайр - «Если», 2002 № 11

— А что же с котом Шрёдингера? — спросил Клептон.

— Забавно, что ты спрашиваешь об этом, — усмехнулся Смедли Фейвершем. — Значит, после того, как я проделал всю умственную работу, Шрёдингер отправился к парню по имени Эйнштейн и представил ему мой великолепный парадокс как свой собственный. Конечно, ради некоторого приличия он подождал до 1933-го и заменил кота на кошку, а шранк обыкновенным упаковочным ящиком, но все же…[13]

— Нет! — завопила Нейтрина, и близнецы дружно кивнули. — Расскажи, что случилось с Тибблсом, дядя Смедли! Он остался жив или нет?

— Ну… видите ли, любознательные дети, — сказал Смедли Фейвершем, незаметным образом совершая стратегическую эволюцию в сторону выхода. — Суть моей истории как раз и состоит в том, что мы не знаем, как она кончается! То же самое можно сказать и про Леди на тигре, которая однажды…

— Бууууу! Это самая тупая история во Вселенной! — громко возмутилась Нейтрина, а ее братец Лептон веско добавил:

— Дерьмо!

И тут все трое маленьких негодяев выхватили лучевые гранаты из коробки с игрушками и дружно швырнули их в Смедли Фейвершема, целясь ему в голову.

Но Смедли оказался слишком быстр для них. Он выскочил из детской гораздо шустрее, чем в мгновение ока, и запер дверь за собою раньше, чем смертоносные снаряды закончили полет. Когда он остановился, чтобы перевести дух и послушать, как гранаты малюток детонируют по ту сторону двери, то мысленно поблагодарил антилучевую защиту детской, которая поглотила практически всю лучистую энергию гранат (в семействе Смедли Фейвершема все детские комнаты всегда оборудовались антилучевой защитой).

— Уффф… — сказал Смедли сам себе. — Даже не верится, что мне удалось смыться от этих мелких ублюдков! И при этом почти что целым и здоровым!

Тут прямо перед ним материализовалась очень большая червоточина, а из червоточины выступила вперед очень знакомая фигура.

— Смедли Фейвершем! — грозно прогремела его Антиматерь. — Почему это ты здесь и бьешь баклуши? Ведь я же велела тебе сидеть с моими малютками в детской, не спуская с них глаз!

— С твоими малютками, Анти? — нервно переспросил Смедли Фейвершем, думая о том, что Лептон, Клептон и Нейтрина наверняка испепелили себя в собственных кроватках при помощи своих собственных смертоносных лучевых гранат… Единственное извиняющее Смедли обстоятельство заключалось в том, что малютки сделали это в своих собственных хорошеньких кроватках и в надлежащее для малышей время сна, а не потонули посреди ночи в глубоком бассейне или что-нибудь еще в том же роде и даже хуже. — Но милые крошки уже лежат в своих постельках, разумеется! — сказал он честным до приторности голосом.

Антиматерь расплылась в счастливой материнской улыбке.

— Как, они уже уснули?

— Ну… в некотором смысле, да, — утвердительно кивнул Смедли, и тут ему в голову пришла любопытная мысль. Как раз перед тем, как Смедли запустил свою ретроспективную последовательность, благодаря экспериментам Нейтрины с матуронами во внешней стене детской комнаты образовалась крупная дыра. И существовала достаточно большая вероятность, что кто-нибудь из малюток Антиматери выскочил в эту дыру до взрыва лучевых гранат… И тем самым избежал кремации!

Допустим, что спасся кто-то один из малюток, подумал Смедли; но так как всего их трое, то это мог оказаться любой из них… Или же это была любая пара из троицы, или вся троица целиком, или вообще совсем-совсем никто… Смедли Фейвершем быстро подсчитал, что суперпозиция, ожидающая его за дверью детской комнаты, имеет восемь различных квантовых состояний.

— Смедли! — прогремела Антиматерь, прерывая его квантовые размышления. — Ты что, не слышишь, что я тебе говорю? Я только что задала тебе вопрос о моих дорогих малютках Лептоне, Клептоне и Нейтрине! С ними все в порядке? Ты уверен?

Смедли Фейвершем медленно улыбнулся.

— Может быть, да, тетя. А может быть, и нет, — ответил он, протягивая руку к дверной ручке. — Что ты скажешь, если мы просто откроем и поглядим, а?

Олег Дивов

ПАРАНОИК НИКАНОР

Он приходит ко мне на почту строго раз в полгода. Всегда с одной и той же репликой.

— Ну что, — говорит, — сетевик…

«Сетевик» он произносит с таким выражением лица, будто я минимум зоофил. Хотя мне по долгу службы положено, между прочим. Не зоофилить, понятное дело. Просто слегка онлайн. У отделения связи неограниченный доступ. А то, чего я, спрашивается, забыл в родном селе, чтобы из города — да обратно?

— Ну что, сетевик… Подпиши-ка ты меня на какое-нибудь махрово реакционное издание!

Только не подумайте, будто Ник шутит. Вовсе нет, он просто ставит задачу.

В последний раз я его обидел.

— Слыхал, — говорю, — про такой очень популярный интернет-журнал «Русский Долдон»?

Ник без лишних слов — за костыль. Сам шутить не умеет и чужих шуток отродясь не понимал. Я ему:

— А ну, отставить порчу материальных ценностей имущества! Некоторым инвалидам такие развлечения не по карману.

Тут он малость поостыл. Действительно ведь инвалид, и пенсия крошечная. Стоит, костыль задравши, пошатывается — тяжело ему после второй контузии равновесие держать, — а на глазах почти что слезы. Мне даже стыдно немножко стало, я сразу в монитор уткнулся, дабы чувств своих не выказывать. А то подумает еще, мол я его жалею, мол все забыл.

— Что же ты, — бормочет, — Леха, так со мной?.. Знаешь же, мне нервничать вредно.

— Жить вообще, — отвечаю, — вредно. Особенно таким, как я, в одном селе с такими, как ты.

Поговорили, называется, родственнички.

Ник — мой дядя, материн двоюродный брат. Мне почти тридцатник, ему полста, а впечатление такое, будто я старше него вдвое. То есть физически мы оба не в лучшей форме, но я сейчас про голову. С этим предметом у Ника давно проблемы. Сколько его помню — а это примерно столько же, сколько я помню себя. Уверен, все из-за имени. Вот я, например, просто Леха и живу себе, никого не трогаю. Нет в моем скромном типично русском имени скрытого замаха на рубль. Амбиций бессмысленных нет, ясно? А этот — Никанор. Вы только послушайте, как звучит: Ни-ка-нор-р… Тут вам и «никогда», и отдельно «ка» такое звенящее, и еще под конец рычание, причем тоже какое-то отрицательное, что ли. Не имя, а посыл всех окружающих далеко и надолго. Думаете, легко с таким имечком вырасти нормальным человеком? Это я не Ника оправдываю, а вам намекаю. Чтобы вы трижды подумали до того, как обозвать сына каким-нибудь Павсикакием.