Ф. Гвинплейн Макинтайр - «Если», 2002 № 11

Нечто в его голосе внезапно побудило Смедли Фейвершема срочно перемотать назад свои субтитры. И он заново прослушал распоряжения касательно Тибблса, но только теперь активировав эвфемистическую опцию.

— О, теперь-то я понимаю… — кивнул Смедли сам себе (он произнес эти слова между квантовыми инкрементами потока времени, чтобы Шрёдингер не мог его услышать). — Когда профессор велел мне позаботиться о Тибблсе его супруги… он намекал, что я должен разобраться с этим котом! Фигурально выражаясь, пихал меня в бок и подмигивал, ну а я так ничего и не понял. Откуда мне было знать, в самом деле, что профессор ненавидит это маленькое мерзкое создание… кота, понятно, а не свою жену… и втайне надеется, что я как-нибудь прикончу Тибблса, совершенно случайно и с заранее обдуманным намерением, пока он сам и его жена находятся в отъезде? Нет, прежде я даже вообразить не мог, что будущий Нобелевский лауреат способен на такое…

— Ну?! Я все еще жду ответа! — продолжал между тем профессор Шрёдингер со все возрастающей настойчивостью. — Ты позаботился о Тибблсе так, как я тебя просил, или нет?

Смедли Фейвершем посмотрел на двухдверный деревянный кабинет, который содержал в себе кота, то ли живого, то ли мертвого, совершенно непонятно. Изнутри шранка по-прежнему не доносилось ни единого звука, что указывало, скорее, на второй вариант.

— Беру назад свое последнее «уупс», — пробормотал Смедли Фейвершем за пределами потока времени. — Если Шрёдингер действительно хотел избавиться от кота, то почему бы мне не выдать несчастный случай за преднамеренное деяние?

Смодулировав поток времени так, чтобы физик снова мог его услышать, Смедли слегка кашлянул, прочистив горло, и начал торжественную речь:

— Herr Professor, мне доставляет истинное удовольствие сообщить вам, что Тибблс…

— Нет, сначала я расскажу свою хорошую новость! — перебил Эрвин Шрёдингер, на лице которого вдруг проступило выражение глуповатого блаженства. — Моя дорогая жена Анни наконец вернулась ко мне! В небольшой ссоре мы были из-за этого кота Тибблса, так как он царапает мебель и воняет. Но теперь, когда я вижу, что моя Анна-Мария все равно любит меня, невзирая на все мои многочисленные недостатки, мне тоже следует относиться к коту не так строго. В конце концов, Тибблс делает мою жену счастливой, а драгоценная Анни делает счастливым меня! — Потом блаженная улыбка профессора увяла, и он, нахмурившись, уставился на Смедли. — А теперь скажи мне, наконец: что случилось с котом?!

— Я бы вернул свое «уупс» обратно, да только не знаю, куда теперь его вставить! — пробормотал Смедли вне потока времени, не понимая, как следует поступить. Эрвин Шрёдингер и его Анна-Мария помирились, и это прекрасно. Однако Смедли не имел никакого представления, то ли профессор искренне желает видеть Тибблса живым и здоровым, то ли, как любящий муж, согласен лишь терпеть его ради любимой жены.

Если верно второе, то известие о смерти кота втайне обрадует Шрёдингера, что бы он там вслух ни говорил. А Смедли Фейвершем, сыгравший роль роковой судьбы Тибблса, получит полное расположение довольного физика!

Но если допустить, что верно первое, и Шрёдингер собирается холить и лелеять Тибблса своей обожаемой супруги… То разразится настоящий ад, когда профессор выяснит, что это Смедли Фейвершем устроил котику kaputt.

Итак, в одном варианте Смедли Фейвершем был пан, в другом — окончательно пропал, и все зависело от того, в каком состоянии физик предпочитает увидеть Тибблса — живым или мертвым, а этого Смедли никак не мог определить.

Но что если кот остался в живых?..

Дверцы деревянного кабинета были по-прежнему закрыты, но Смедли припомнил, что кот и пузырек с синильной кислотой находились по разные стороны вертикальной перегородки. Тибблс сидел в помойном ведре справа, а пузырек лежал в выдвижном ящике слева. Поэтому, когда пузырек был раздавлен и синильная кислота превратилась в летучие ядовитые парь;, этот ящик, перегородка и помойное ведро недурно сыграли роль частичных буферов. Словом, как быстро прикинул Смедли, существовала достаточно большая вероятность, что Тибблс вдохнул такое количество вредных испарений, чтобы временно утратить свое кошачье сознание, но не жизнь.

Однако гробовая тишина, продолжавшая царить в schranktum schranktorium, не давала никакой информации о здоровье его обитателя. Был ли Тибблс в этот момент в нормальном (то бишь бессознательном) состоянии, или же кота уже настиг ужасный рок?..

А впрочем, жив ли кот, мертв ли, не столь существенно, решил Смедли. Главное — какой из двух вариантов сподвигнет Эрвина Шрёдингера помочь Смедли Фейвершему в завершении его четырехмерного гармонического осциллятора? Вполне очевидно, что оптимальным результатом является тот, который удовлетворит Эрвина Шрёдингера… Да, но какой именно?

Узнать это Смедли мог, лишь отворив кабинет!

— Что случилось с котом, вы сказали?.. — обреченно произнес он слабым голосом, протягивая руку к дверцам шранка. — Ну, если уж вам так хочется знать, ваш кот…

И тут на Смедли Фейвершема внезапно снизошло озарение. И он наконец увидел то, что было совершенно очевидно, и вскричал:

— Eureka! Тибблс занимает в шранке суперпозицию между двумя различными квантовыми состояниями, поскольку нам неизвестна его судьба… Но как только мы откроем дверцу и посмотрим, волновая функция сколлапсирует в определенность! А если применить тот же принцип к распаду атомов… это разрешит все проблемы с моим четырехмерным гармоническим осциллятором! И почему я раньше не догадался?!

Смедли Фейвершем ощутил ужасное желание смачно чмокнуть Шрёдингера в его многомудрый лоб, но все же ограничился тем, что энергично потряс руку физика.

— Миллиард благодарностей, профессор! Вы мне просто невероятно помогли! А теперь… пожалуй, мне пора.

С этими словами он вмиг активировал червоточину и рванул в родное Будущее так, что только пятки засверкали. Последнее, что Смедли увидел, оглянувшись через плечо на стремительно отступающий горизонт событий 1926-го, был Эрвин Шрёдингер, который открыл дверцы кабинета и заглянул внутрь, чтобы узнать наконец…

— …И это конец истории, — сказал Смедли Фейвершем Лептону, Клептону и Нейтрине, отключая свою ретроспективную последовательность и возвращаясь в локус детской. — К счастью, все эти наноботы, которых я оставил в 1926-м, автоматически саморазрушились, так что полы в квартире Шрёдингеров в результате приобрели великолепное сверхдолговечное поликарбонатное покрытие. Полагаю, Анна-Мария Шрёдингер все-таки научила своего мужа ради разнообразия иногда прибирать за собой… Потому что все мои исторические диски утверждают, что Herr und Frau Schrodinger прожили вместе долгую и счастливую супружескую жизнь, не считая одной кратковременной разлуки.