Пол Макоули - Дитя камней

"Она сожрала дух, который он отбросил в момент смерти. Если и существует такая вещь, как душа, то я еще не видел ни одной."

Донни Халливел сказал: "Я не понимаю, о чем вы тут оба толкуете. И не хочу понимать. Скажите только, он хотел вас убить?"

"Что-то в этом роде", ответил я. Моя нога уже довольно сильно болела, распухла и ныла до самой кости. Штанина намокла от крови. В ботинок тоже налилась кровь.

Донни Халливел сунул пистолет в карман пиджака. Рука его так сильно тряслась, что он попал только с третьей попытки. "Он заставил меня стрелять в вас", сказал он.

"Я знаю."

"Это была не моя мысль. Я ничего такого и не думал. Я даже не понимаю, где я сейчас. Последнее, что я ясно помню, это как открываю ему дверь. А потом все словно куда-то ушло. Было похоже, что я сижу у себя в затылке, наблюдая что происходит на очень маленьком телевизоре."

"Он загипнотизировал вас", сказал я.

"Где Райнер?"

"Он помог мне, а потом я отослал его домой."

"Он так обрадовался, когда этот тип написал ему что-то об этих его глупых книгах. Он слишком верит людям. Вы уверены, что он в порядке? В какой-то момент мне казалось, что я колю ему какую-то наркоту."

"Я дал ему адрес человека, который сможет ему помочь", сказал я.

"Мне бы лучше пойти и посмотреть, как он там", сказал Донни Халливел. "Он не слишком хорошо управляется сам по себе."

"Конечно", сказал я и почувствовал облегчение, когда громадина продралась сквозь колючую зеленую изгородь.

Миранда вздрогнула раз, другой, потом вся задрожала и сказала: "Я думала, он прикончит нас."

"Я тоже так думал. Твой мобильник работает?"

"Конечно. Я вызову скорую."

"В этом нет необходимости", сказал я и дал ей телефонный номер симпатизирующего мне врача. Когда она позвонила, я сказал, чтобы она открыла портфель и принесла мне книгу.

Она отводила глаза, вручая ее мне. Это был тяжелый том ин-кварто, переплетенный в шкуру нерожденного теленка, потемневшую от возраста и приобретшую неровный цвет масла. Страницы были из качественной льняной бумаги. Я провел пальцами по сложному узлу, тисненному на коже переплета под напечатанным золотом заголовком. "После смерти родителей мне было важно воссоздать их библиотеку. Это последний том, что бы мне нужен, самый редкий и самый дорогой. Ты не поверишь мне, когда я скажу, сколько я заплатил за него", сказал я и швырнул книгу в канал.

Раздался тот еще всплеск.

"Вы сумасшедший", сказала Миранда.

"Мне следовало сделать это довольно давно. Наш мертвый друг в одном был прав: времена меняются. И настало время уйти от прошлого. А теперь, не будешь ли ты так любезна и не срежешь ли ветку с бузины?"

"Что вы собираетесь делать? Пронзить его сердце?"

"Калиостро не был вампиром. Но я не хочу, чтобы доктор Барроу нашел нас здесь, рядом с трупом. Если я хочу доковылять до дороги, то мне нужен костыль."

"А потом?"

"Потом доктор Барроу заберет меня в свой дом, обработает рану, и я смогу соорудить историю для полиции."

"А что будет со мной?"

"Полиция захочет поговорить с тобой о твоем отце, но я могу поручиться за тебя."

"Он насиловал меня", сказала она откровенно и просто. "Когда мама сбежала, он каждую ночь приходил в мою комнату и насиловал меня."

"А когда ты смогла, то в свой черед обратила насилие на него. Я понимаю. Но разрушая его таким способом, посвятив свою жизнь его наказанию, ты одновременно разрушаешь саму себя."

"Я хотела убить его", сказала она. "Но не хотела, чтобы его дух гонялся за мной. Я иногда вижу духов, но ничего не могу с ними сделать."

"Ты очень хорошо справилась с любимчиком Калиостро."

"Меня заметут, да?"

"До сих пор у меня никогда не было учеников, Миранда. Я жил уединенной жизнью с тех самых пор, как приехал в Лондон. Прошлой ночью ты сказала, что у меня нет настоящих друзей, потому что я никого не подпускаю к себе близко. И ты была права. Но времена изменились гораздо больше, чем я думал, когда впервые стал ночами разгуливать по улицам. Ты обладаешь могущественным даром, и я могу научить тебя, как пользоваться им, если ты мне это позволишь. Но я должен предупредить тебя, что это будет трудная тропа."

"Учите меня."

Она произнесла это с внезапной, резкой, обнаженной страстью, и в это мгновение я впервые уловил очертания реальной Миранды, того человеческого существа, что пряталось за угрюмой маской многоопытного ребенка, воспитанного на камнях города.

"Учите меня", сказала она, "учите меня всему."

Конец