Владимир Егоров - Падение Арконы

Хромой сын Владимира, подобно отцу, весело проводил ночи в своей загородной резиденции, селе Берестове.

Иерей местной церкви Святых апостолов, Илларион, вскоре стал митрополитом и благословил православных на окончательное изничтожение языческой ереси.

С той поры служители Велеса засекретили свою деятельность, хотя то здесь, то там появлялись перехожие калики, лечившие заклинанием да заговорами. Костоправы и травники, скоморохи и сказители путешествовали по дорогам и почитались за юродивых да блаженных. Волхвы и вещуны схоронились в чащах и пещерах. Впрочем, через двадцать лет,, один из них, по слухамдед руянского волхва Любомудра возглавил восстание в Новом городе. Бедный люд взялся за колья, но жрец не хотел крови, наивный, он верил в силу Слова, ведь и зверь, бывает, слушает, как человек. Епископ Новгородский в полном облачении и с крестом в руках вышел на вечевую площадь, предложив всем язычникам отойти к волхву, а христианам собраться вокруг князя Глеба.

Сам князь вышел на переговоры:

- Если ты волхв, скажи, что сбудется с тобою самим?

- Мои боги говорят, что ты не в силах причинить мне вред. И еще говорят мои боги, что свершится скоро великое чудо.

- Говорят? Врут твои истуканы!

Получи!...- с этими словами Глеб обрушил топор, ранее спрятанный под плащом, на голову жреца.

Все, кто стал за язычника, были порубаны предательски налетевшей, остервенелой и вооруженной до зубов дружиной.

Года через три епископ Феодор скончался при странных обстоятельствах, Глеб тоже отправился вслед за святым отцом в свой христианский загробный мир два лета спустя. Произошло это, надо полагать, не без ведома Стрибога.

* * * Ах, как все похоже! Язычников никогда не любили - их боялись, не важно, были они японцами, эфиопами, татарами или итальянцами. Не было и нет всеобщего рецепта от бед, единого лекарства от всех болезней. Если власти и знали об этом, то от осознания собственного бессилия казнили направо и налево, тщетно доказывая свою необходимость и значимость. Любой инакомыслящий тем или иным способом преследовался, изничтожался, его втаптывали в грязь, сжигали и распинали. Между тем, именно еретики от науки, отщепенцы от религии, язычники искусства подымали человеческую культуру ввысь, покоряя вершину за вершиной. Именно то, что называют благом цивилизации или государственным благом неумолимо сталкивало культуру вниз и обращало в ничто.

Летопись свидетельствует о восстаниях русичей Новгороде, в Ростове, Муроме; все они жестоко подавлялись.

Язычники-вентичи, несмотря на гонения, еще в конце четырнадцатого века сжигали мертвых по обычаю предков, поклонялись Сварожичу да Велесу.

После смерти Ярослава Мудрого были Изяслав, Владимир и Всеволод. Они, впрочем, не оставили по себе доброй памяти. Правда, брат их, Святослав Ярославич Черниговский с тремя тысячами воинов уничтожил половецкое войско в пять раз большее по численности, но он не прокняжил и четырех лет, как внезапно умер.

Поговаривали, что Святослава Ярославича извели ... Кто знает?...

Читая в бытность свою "Историю Российскую" Татищева, Игорь обратил внимание на описание волнений в Киеве за 1113 год. Поводом тогда послужила смерть князя киевского Святополка. А причины были в том числе таковы, что ростовщики в правление Святополка получили "многия пред христианы вольности", "отчего многие христианы торгу и ремесел лишились". Приобретенные выгоды ростовщики надеялись удержать с помощью Олега Святославича. Он был тесно связан с Тьмутараканью и всячески оберегал хазарскую торговую корпорацию, чем привлек к себе иудейскую общину Киева, которая после смерти Святополка выступила на стороне киевского тысяцкого Путяты. Последний добивался вокняжения брата Олегова, Давида - эту смуту и тщету "творяху людем" ростовщики. Соловьев не без оснований полагал, что они-то и "озлобиша киян непомерными резами".

Киевляне пригласили Владимира Мономаха, а попутно "кияне же разграбища двор Путятин, тысяцкого, идоша на Жиды и разграбиша я".

Государь Владимир Мономах! За тридцать два года фактического правления он изрядно досадил ростовщикам и "миссионерам", со времен Вещего Олега у Руси не было лучшего князя.

Вот уж кто, действительно, Красно Солнышко.

Отпрыск самого Вещего, тоже Олег в 940 году был провозглашен королем Моравии, там при поддержке двоюродного брата - Игоря Старого, он воевал с остатками авар - венграми. Война продолжалась девять лет с переменным успехом, сначала боги покровительствовали Олегу Младшему, но после удач в 945 года, спустя пару лет, его разбили на реке Мораве. Бесполезным выдался и поход на Велеград. Некоторые историки видят в венграх потомков гуннов, и с этой точки зрения деятельность Олега Олеговича оправдывалась в глазах современников, особенно киевлян, подсознательно питавших вражду к ним. После победы у Ольмюце последовал разгром при Брюнне. Затем из Гардарики неожиданно пришло известие о смерти Игоря. Около года погостив у ляшского князя Земислава, и приняв христианство, Олег Младший вернулся в Киев, где помог Ольге расправиться с древлянами и благоустроить Русь. Вероятно, он же и подтолкнул старую княгиню на крещение десять лет спустя. Олег кончил свои дни в 967 году, так и оставшись лишь тенью великого отца.

По смерти Мстислава, сына Мономаха, Рюриковичи передрались, не брезгуя никакими средствами, лишь бы досадить соседу. Тут нельзя не вспомнить и младшего Мономашича, Юрия, прозванного Долгоруким, за персты загребущие. Юрий Владимирович действительно обустроил Ростово-Суздальский край, и поставил он на реках да озерах немало городов и крепостей- та же Москва с Дмитровым, Звенигород, Переславль- Залесский и Юрьев. Однако, женатый на дочери половецкого хана, князь не раз подговаривал половцев нападать на русские земли. В конце- концов он воссел на Киевском престоле, но, будучи превеликим любителем питья, еды, женщин, не прокняжил там двух лет, как скончался. Не выдержало старое сердце, ему было около шестидесяти пяти.

Друг-дружку князья, как правило, ослепляли, так случилось с Васильком, и зятем Глебовым, выжгли очи рязанскому князю Ярополку.

Еще Мудрый Ярослав заметил к стыду своему - оскудела Земля Русская на ученый люд. И тогда хлынули на Русь греки да латыняне, иудеи и персы, умуразуму русичей поучить.

Отчего же не послушать разумных иноземцев, коли не врут и душой светлы? Только стоило ли резать собственных книжников?

Жен, к слову, стеснялись князья брать из славян, пришла мода на ромеек.

О подвигах и подвижничестве святых, монахов да аскетов слагались легенды, но если целомудренное и трезвое поведение вдруг стало предметом пристального внимания и восторженных речей - знать, вызывало оно удивление и не было обычным. "Судити митрополиту опорочи мирян, а в что их осудить, волен..." - выносить сор из избы никто и никогда не любил, а культовые служители и подавно.