Камп Де - Рука Зеи

- Годится, - отозвался Тангалоа. - С удовольствием бы слегка перекусил. Из той корзины нам так ничего и не досталось.

Два с половиной часа спустя оба исследователя, которые успели переодеться в земные костюмы и восстановить угасшие было силы долгожданным обедом, уже сидели в баре. Поначалу Барнвельт мучительно страдал от непроходящего чувства страха, которое вызвал у него недавний эпизод, и был уже на пороге того, чтобы бросить к чертям и экспедицию, и работу. Но Тангалоа жизнерадостно трещал на протяжении всего обеда, не давая ему и рта раскрыть, и теперь это чувство бесследно исчезло. Они увидели вошедшего Куштаньозо, который осмотрелся и направился к их кабинке.

- Она раскололась, - усмехнулся бразилец.

- Надеюсь, вы не были чересчур жестоки с бедняжкой, - заметил Тангалоа.

- Нет-нет, просто задал несколько неприятных вопросов при помощи метаполиграфа. Она и вправду не знает, кто такой этот Визгаш - если его действительно так зовут, в чем лично я сомневаюсь, - но считает, что он из Кольца янру. В наши дни все друг друга подозревают в отношении к контрабанде янру.

Барнвельт согласно буркнул, раскуривая кришнянскую сигару. Вообще-то обычно он курил сигареты или трубку, но здесь ему хотелось поскорей приучиться к местным сигарам.

- А как во все это дело втянули мисс Фоли? - спросил Тангалоа. - Такая прелестная маленькая шейла ... [Шейла - девушка, "подруга" (англ.).]

- Это довольно странная история, - отозвался Куштаньозо, со смущенным лицом разглядывая собственные ногти. - Похоже, что она... э-э... влюбилась... гм... причем не в кого-нибудь, а в меня, хоть у нее масса поклонников и она прекрасно знает, что я женат.

- И вы отвергли бесчестье светлое ее любви? - ухмыльнулся Барнвельт.

- Хорошо вам смеяться, любезный мой зер. Этот Визгаш пообещал ей флакон духов с добавкой янру, чтобы использовать на мне. Все, что ей надо было сделать взамен, это поехать на тот пикник, а после того как вас обоих ликвидируют, вернуться в Новуресифи и подтвердить его сказочку про аввала.

- А это еще что такое? - удивился Барнвельт.

- Огромная змееподобная тварь, которая живет в воде. Что-то вроде гигантского, покрытого броней угря или крокодила без ног. В Пичиде один такой водится. Не далее как на прошлой неделе утащил женщину из Коу.

- Уп! Так вы хотите сказать, что мы купались в одной реке с этим?

- Да. Мне следовало бы вас предупредить. Когда Визгаш послал своих людей за вами вдогонку - не думаю, что он говорил им про аввала, - вы заплыли так далеко, что вас уже почти не было видно с берега. А потом те вернулись и сказали, что двое из них и вы оба погибли. Насколько я представляю, они солгали, поскольку опасались, что, если рассказать Визгашу правду, он разозлится и лишит их гонорара. Но, если б они сказали правду, Визгаш с мисс Фоли не приплыли бы обратно в Новуресифи с этой басней про аввала.

- Что же теперь сделают с бедняжкой? - поинтересовался Тангалоа.

- Джордж, - возмутился Барнвельт, - твои попытки выжать слезу в отношении этой юной леди Макбет я нахожу уже несколько утомительными.

- Ты просто очень неотзывчивый, Дирк. Так что?

- Это будет решать судья Кешавачандра, - пожав плечами, сказал Куштаньозо. - А вам пока лучше восстановить потери в экипировке и подыскать себе другого учителя языка.

Они окончательно утрясли детали своего маршрута до Квириба: вниз по реке до Маджбура, по железной дороге до Джазмуриана, а потом в дилижансе до мифического Рулинди.

- С этим проклятым попугаем, от которого я все время чихаю, - добавил Барнвельт. - И тогда мы окажемся над морем сумрачным в стране забвенной? [ ...над морем, сумрачным в стране забвенной. - Китс, "Ода соловью" (пер. Е. Витковского).]

- Угу, - подтвердил Куштаньозо. - Только вы в этом море не купайтесь, пока не выясните, что там будет за компания. Это для вашей же пользы.

- Кстати, - вспомнил Барнвельт, - а что говорит сам Визгаш?

- Пока не могу сказать. С ним все гораздо сложнее, метаполиграф на кришнян не действует, - сказал бразилец и бросил взгляд на часы. - Мне пора идти допрашивать этого мошенника... Да?

Появившийся тем временем человек в форме службы безопасности что-то прошептал Куштаньозо на ухо.

- Таматеш! - взревел Куштаньозо, вскакивая и хлопая себя ладонью по лбу. - Недопрошенный арестант сбежал из своей камеры! Я пропал!

И он пулей вылетел из бара.

Опять темно-зеленая полоса камышей, окаймлявших Колофтские болота, медленно проплывала мимо Дирка Барнвельта и Джорджа Тангалоа. Но на сей раз они со всеми удобствами расположились на носу речной баржонки под названием "Чальдир", которую тихо влекли вниз по Пичиде сила течения и одинокий парус, поставленный на единственной суковатой мачте в носу. Преобладавший западный ветерок сносил дым их сигар вниз по реке. Что было несколько менее приятно, нес он также ароматы груза невыделанных шкур, а также загнанных под кормовой навес шестиногих шеиханов, которым по окончании рейса предстояло тащить баржу бечевой обратно вверх по реке. Чтобы перебить эту вонь, путешественники беспрерывно курили. Вот показалась стоянка, где они причаливали во время поездки на злополучный пикник неделю назад, а потом руины, все еще хранящие свои непостижимые тайны. Затем на южном берегу открылась деревушка Коу, крошечная и убогая, и, столь же тихо скользя назад, скрылась из виду.

- Зефт! Чувой зу! - рявкнул попугай Фило из своей клетки. Барнвельт, отрабатывая фехтовальные выпады, заметил:

- Я все поражаюсь, до чего эти кришняне похожи на людей!

Тангалоа успокоился на приобретении полуметровой булавы с крепкой деревянной ручкой и утыканным острыми шипами стальным набалдашником. Булаву он заткнул за кушак и, скрестив ноги, словно огромный бронзовый Будда, восседал на палубе спиной к мешку со снаряжением. Дирк подумал, что со своей смуглой кожей и монгольскими чертами лица друг куда больше похож на настоящего кришнянина, нежели он сам.

Тангалоа откашлялся, демонстрируя, что готов прочесть небольшую лекцию, и начал:

- Это вполне объяснимо, Дирк. Цивилизованные разновидности живых существ обязаны обладать определенным набором физических характеристик: скажем, глазами, чтобы видеть, и, по крайней мере, одной рукой или щупальцем для манипулирования предметами. И они не могут быть слишком большими или слишком маленькими. То же самое в равной мере относится и к характеристикам разума. Если какие-то существа чересчур однообразны в своем умственном развитии, им не достичь того разделения труда, которое требуется для создания подлинной культуры. В то же время при слишком большой разнице более смышленые особи легко и просто тиранят остальных, результатом чего также будет застывшее в своем развитии общество. При чрезмерной обособленности и некоммуникабельности они не способны скооперироваться, а при очень уж тесных общественных связях никогда не произведут шизоидных типов вроде тебя, чтоб генерировать новые идеи.