Анна Бильченко - Полет над грозой

— Но, — проговорил Майкл, хватаясь за последнюю возможность, — если авиакатастрофа останется засекреченной, а я уверен, что так и будет, мы можем объявить его погибшим и надежно спрятать, а тем временем…

— Увы, — вздохнул Майне. — Скрыть что-либо от этого человека не под силу даже Эксману. Думаю, это не под силу никому.

— Странная ситуация, — горько усмехнулся Майкл. — Эксман представлялся мне почти всесильным.

— Враги Эксмана вполне его достойны. Пока вы ничего не сможете с этим поделать.

— Как удивительно устроен наш мир… Чем выше мы взбираемся по карьерной лестнице, тем меньше можем изменить. Или тем меньше хотим этого.

— Быть может, это прозвучит смешно, — ответил Майне, — но я не считаю, что благородных целей можно добиться грязными средствами. Револьвер у виска — это карта, которую мы разыгрываем снова и снова, не заботясь о том, что страх и насилие вряд ли приведут к чему-то, кроме бесконечной смены угрожающих и жертв.

— Вы считаете, что нам не хватает самопожертвования? Геройства?

— Геройство… К сожалению, я им ни разу не отличился. Я получил свою первую награду за то, что едва не погиб, да еще и поставил под угрозу жизнь того, кто меня спас. Какое же это геройство? Неудачная шутка судьбы. Многие, кстати, считают такой же шуткой то, чего я пытаюсь добиться всю жизнь, — хотя бы скромной справедливости. Вам, Майкл, должно быть, известно, как ко мне относятся ваши министерские коллеги, а особенно в последнее время.

— Вы имеете в виду…

— Да, если вы о том случае, когда я решил прогуляться по минному полю, — со слабой улыбкой заметил Майне.

Майклу живо вспомнилась прошлогодняя история, имевшая место на базе миротворцев в одной из африканских стран. Те наблюдатели ООН, которым посчастливилось побывать там с инспекцией, до сих пор бледнели, вспоминая, как один генерал отправился в путешествие по минному полю и, что удивительно, вернулся целым и невредимым. Мотивы этого поступка было непросто понять, однако Майкл совсем не считал эту выходку безумием — скорее, безрассудной храбростью, открытым презрением к смерти. Сам он, увы, относился к ней с гораздо большей опаской, чем следовало бы человеку его профессии.

— Да они гордиться должны, что у них есть такие люди, — заметил Майкл. — Я вряд ли бы решился на нечто подобное.

— Вы думаете, я бы решился? — усмехнулся генерал.

— Но…

— На самом деле все было не так отважно, как вам кажется. Мы порядочно выпили, вот и все дела… отмечали Новый год при сорокаградусной жаре… Кстати, мин на том поле не было. Последнюю обезвредили накануне, но нам сообщили, что комиссия из ООН страстно желает видеть настоящие мины, поэтому пришлось закопать парочку обратно и поставить заграждение…

— И все знали об этом?

— Все, кроме наблюдателей.

— А вы не боялись последствий?

— Да что вы! Никто даже не удивился, — ответил генерал, толкнув входную дверь. Резкий, яркий свет ударил в глаза Майкла, заставив его пройти вслепую несколько шагов.

— Высокое начальство, — произнес Майне за его спиной, — не стремится к сложным умозаключениям, а просто верит тому, что видят его глаза.

Майкл обернулся — и по его спине пробежала дрожь. Лицо генерала, худое, непривычно бледное, было рассечено грубым шрамом, захватившим левую бровь и висок. Майкл заставил себя кивнуть, по-прежнему не веря в то, что парень в запыленной куртке из его странного полусна оказался Вильгельмом Майне.

— Министр давно считает меня ненормальным, — продолжил генерал с философским спокойствием. — Если бы не полковник Хьюз, я бы точно занимал первое место среди сумасшедших военных офицеров.

— По-моему, вы самый нормальный среди них всех…

— Увы, но это не так. Я несчастный человек — вот в чем правда. А они счастливы — каждый по-своему.

— Они радуются несчастью других. Им приятнее всего блеснуть своей властью или убрать с пути вчерашнего друга. Разве это называется счастьем? Разве это нормально?

— Это правильно, Майкл. Миру не нужно, чтобы им управлял старый неудачник, который отметился в этой жизни только тем, что получил пулю в лицо и пытается все изменить, хотя и знает, что это бесполезно. Мир — зеркало человечества, и если оно ставит выше всего власть и преступление, то править им должен именно такой человек, иначе вы приведете его к еще большей катастрофе, чем той, которую могут вызвать ваши проступки.

— Если бы вас сейчас слышал Эксман…

— А вы, я вижу, — усмехнулся Майне, — входите в число тех, кто считает мистера Эксмана исчадием ада.

— У мистера Эксмана, должно быть, тесные связи с дьяволом, раз в свои сорок он достиг такого карьерного успеха…

— Да что вы говорите… — хитро парировал генерал. — Если следовать вашей логике, то ваши связи с дьяволом должны быть особо тесными — ведь вы достигли всего этого не в сорок, а в тридцать пять.

— Нет у меня никаких связей, — посмеиваясь, ответил Майкл. — На самом деле все банальнее и проще.

— Кстати, куда делся ваш майор?

— Не видел его после посадки.

— Он надежный человек?

— Насколько я знаю, да.

— А насколько вы его знаете?

— Плохо, — честно признался Майкл. — Думаете, парашют предназначался для него?

— Или для вас.

— Неужели? Что-то не припоминаю, чтобы меня предупреждали…

Внезапная догадка заставила Майкла умолкнуть. Майне не мог знать, что они покинули самолет через пространственный тоннель, и парашют, которого Майкл в глаза не видел, служил единственным объяснением тому, что они выжили.

— Вот что, — сказал Майне после секундного раздумья. — Правы мы или нет, но официальную версию нам предложить придется. Оставайтесь здесь, пока я переговорю с остальными и попытаюсь найти компромиссный вариант. И скажите майору, что никто не собирается его преследовать. Не будем отвлекаться на второстепенные детали. Сейчас важно, чтобы информация не попала в нежелательные руки, а особенно в руки тех, кто связан с проектом "Шторм".

— Хорошо, — ответил Майкл, едва подавив удивление. С этим проектом был связан, в первую очередь, сам Эксман, что не было секретом ни для кого.

— Что не так с проектом "Шторм"? — вдруг спросил он, чувствуя, что почти перешел границу, за которой начинается опасная игра.

— Все то, на что вы согласились, косвенно связано с ним.

— Каким образом?

— Иногда, — произнес Майне, отвернувшись к окну, — можно притвориться, что не видишь, но от этого видеть, к сожалению, не перестаешь. За свою жизнь я видел слишком много разных вещей, чего вам искренне не пожелаю.