Альберт Дебейер - Иные миры. Будущее возможно...

– Эти наступления совершаются быстро?

– Довольно быстро, если начинаются. И довольно часто. Кажется, сотни лет назад они передвигались очень медленно и едва заметно, ограничиваясь пустынными пространствами планеты. Тогда уже начался наш упадок. А теперь мы часто теряем хорошую землю, и наступление на юге, которое началось сейчас, в случае их успеха будет стоить нам недешево.

– Хорошо, мы посоветуемся втроем.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, а потом Антуан сказал:

– Мы знаем, что нужно помочь, но для этого придется израсходовать много энергии. А наши запасы не позволяют этого. Нужно выяснить, есть ли на Марсе источники энергии. Солнечного тепла здесь не хватает, и наши преобразователи не смогут использовать его энергию. Нужно искать другие виды.

– Думаю, что планета даст все необходимое, – заявил Жан.

– Вот это и нужно выяснить.

Трехноги пристально следили за нашим непонятным для них разговором. Они уже знали, что наши звуки выходят изо рта, и внимательно следили за движениями губ. Жан повернулся к ним и показал знаками:

– Мы будем бороться с вашими врагами, если найдем требуемые источники энергии.

Пришлось повторить это несколько раз, пока трехноги поняли, в чем дело. А так как они тоже добывали для своих машин энергию, еще неизвестную нам, то, в конце концов, разобрались, что хотел сказать Жан.

– Мы вам поможем, – объяснил главный из них. – Если вы уверены, что ваше содействие что-то даст.

– Да, уверены, потому что у нас уже была встреча с вашими недругами, и мы дали отпор им.

Узнав про это, трехноги очень обрадовались, и сияние их глаз стало еще ярче.

А одна из женщин, та, что была красивее, с недоверием спросила:

– А вы встречались с самыми большими из них?

– Много раз.

Трудно сказать, как мы поняли, что трехноги обрадовались. Их радость выражалась не так, как у людей. Особенно глаза выдавали ее, беспрестанно изменяя гамму оттенков, а молодой марсианке это придавало особую прелесть.

ГРАЦИЯ

Силою привычки отношения между нами и трехногами укрепились. Мы уже освоились с ними, с их наружностью, с их походкой и обычаями, и нам казалось, что мы уже долгое время живем с ними.

Я говорил, что жилища трехногов были подземные.

Но большую часть дня они проводили на поверхности земли. Теперь я уже знал, что они делали так, чтобы не чувствовать чрезмерного похолодания ночью. На некоторой глубине там было довольно тепло, так как из нижних слоев планеты доходил внутренний жар.

Выкапывать укрытия марсианам не приходилось: на планете было много пещер, связанных коридорами – туда вели более-менее наклонные ходы, часто на две–три тысячи метров вглубь.

С течением времени с помощью техники трехноги улучшили свои природные жилища. Иногда эти подземные пещеры расширялись, а посередине их были маленькие озера. Если спускаться дальше, то стены начинали светиться. Мы убедились, что это происходило из-за радиоактивного распада, хотя мы и не нашли тут веществ, подобных нашему виолю или старому радию.

– Несомненно, – сказал однажды Антуан, – радиоактивные ископаемые исчерпались на поверхности, но на больших глубинах должны быть мощные пласты.

Но мы, не найдя радиоактивных элементов, открыли такие вещества, которые, соединяясь, давали очень высокую температуру и излучение высокой частоты. Этой температуры было достаточно, на ней работали наши аппараты. Так что теперь мы имели возможность добывать энергию и регулярно пополнять ее запасы.

Кроме того, во время этих исканий мы нашли способ постепенным выделением составных частиц превращать влагу планеты в нашу обычную воду и изготовили три вида съедобных продуктов из употребляемых трехногами.

Вот теперь можно было оставаться здесь сколько угодно.

Постоянная близость с нашими хозяевами дала возможность улучшить технику общения с ними, если речь шла про обычные вещи. Промышленность трехногов можно было сравнить с нашей земной промышленностью XIX века. Они умеют пользоваться тепловой энергией солнца и высокими температурами.

Металлургия их очень походит на нашу, а текстильной промышленности нет совсем. Одежду себе они изготовляют из минерального мха, очищая его, придавая чрезмерную крепость и, вместе с тем, гибкость. Ложа у них из широких упругих пластинок, прикрепленных к рамам, или на четырех, шести или восьми крюках.

Мебель настолько разнообразна, что трудно ее описать, а вообще-то она подобна нашей мебели разных эпох и разных народов.

Что до земледелия, то оно у них походит на обработку грунта излучением: землю едва-едва вспашут, а потом перед посевом облучают волнами и токами. Корни растений легко растут в грунте, обработанном таким способом.

Уже с давнего времени еда трехногов исключительно жидкая, и они употребляют ее при помощи трубочек, похожих на наши тростинки.

В личной и общественной жизни они имеют большую свободу. Можно сказать, что пора преступности у них прошла, так же, как прошла и пора щепетильности. Им не нужно делать ни одного усилия, чтобы сохранить свою свободу или не стеснить чужую. Не знают они ни бедности, ни богатства. Каждый должен делать свою работу с той же необходимостью, как муравей, но, однако, целиком сохраняя свою индивидуальность.

Необычайно мало таких трехногов, что отважились бы на какой-то акт насилия: таких здесь считают ненормальными. Это не значит, что у них нет эмоций. Есть, и очень глубокие! Но трехноги сознательно не причиняют вреда своим соплеменникам. Хуже дело обстоит с любовью. Так же, как и мы, они испытывают ее, но ревность у них давно уже исчезла. Те самки (или женщины), которых не любят, испытывают сильные муки.

И женщины, и мужчины не имеют никакого представления про то, что можно ограничивать свободу вольного выбора.

Часто любят многих, и из-за этого не бывает никаких драм. Но ведь могут на Земле отец или мать любить нескольких детей. Может, это все происходит оттого, что марсиане чувствуют и знают, как безнадежно обстоит у них дело с приростом населения. Уже на протяжении многих тысяч лет трехноги знают про упадок своей расы и остаются к этому равнодушны, продолжая жить полной жизнью.

Когда я разговаривал как-то с одним из наших друзей, которые уже хорошо нас понимали, он сказал мне:

– Разве гибель рода может сравниться с гибелью одной особи? Ведь и для каждого живого вместе с его жизнью кончается все, что было.

– Это так. Но разве можно так поступать, зная, что ваша раса вымирает?

Однако, и предвидя гибель, они были бодры и спокойны.

Какая же у них любовь? Прошло много месяцев, пока я сложил представление об этом. Может, не так подробно, но для нас – людей, более-менее достаточно.